Сибирские огни, 1975, №7

ленькую булочку.— Булочка была твердой, с прозрачной светло-корич­ невой корочкой, и Ванюшкин чуткий нос сразу определил: так вкусно еще ничто на свете не пахло. Ванюшка вертел ее в руках и не знал, что с ней делать. Ему очень хотелось ее надкусить, но он не решался. Вдох­ нув сладковато-мятный запах «зайчикова» гостинца, Ванюшка осторож­ но положил булочку на стол. — Не хочешь? —удивленно улыбнулась мать. Ванюшка опустил глаза и вздохнул. — Может, мы ее Кузе отдадим? — Не-е... Пускай она полежит. — Ну, тогда я буду рассказывать дальше. Взяла я узелок с гостин­ цем, а зайчик мне и говорит: «Эта булочка не простая, а волшебна'я. Ве­ ликую силу она имеет. Если кто съест ее и ни с кем не поделится, тот сразу превратится в жадного и злого человека. И не будет у него ни друзей-товарищей, нн веселья-радости. А тот, кто и сам съест кусочек и других угостит, тот станет добрым-предобрым, и люди будут уважать его и любить». И еще зайчик сказал, что и в следующий раз он подарит нам такую же булочку. — Правда, мам? —повеселел Ванюшка. — Правда, сынок. Ванюшка взял булочку, посмотрел на нее с сожалением, но все же отщипнул крохотный кусочек. — Да ты побольше отломи,—-засмеялась мать,—Дай-ка я. Вот так. Это тебе, а это Кузе' — Мне много,— нахмурился Кузя.—Сама тоже попробуй. — Ну, ладно. И я попробую... Когда поужинали, мать спросила: — Ну, как вы тут без меня жили? Ванюшка рассказал про разбитую бутылку, про дядьку из Лещи- новки, про то, как они пасли с Кузей коней в Сухом логу. Мать было заволновалась, но Кузя ее успокоил: они были рядом с огородами и жгли костер. — А у нас гроза была,— сообщил Ванюшка еще одну новость, — Это хорошо. Значит, урожай будет. И осенью мы много напечем таких булочек. Вот заработаем с Кузей на трудодни... — У меня уже двадцать трудодней,—сказал Кузя,—Дядьки Федот считал. А нынче у меня трудодня не будет. Машка заболела, в конюш­ ню ее поставили. — Вот и хорошо. И Машка отдохнет и ты тоже, мужичок мой, работничек. — Тетка Пимчиха думала, что тебя положат,—сказал Кузя. — А меня и вправду положили.—Мать улыбнулась, но глаза ее оставались задумчивыми.—Положили, да я вот не улежала. Поначалу даже обрадовалась, что доктор направление дал, а когда надели на ме­ ня больничный халат, испугалась: «Как же мои мужички без матери на столько дней останутся? Да они там и с голоду помрут, с холоду по­ мерзнут». Нет, думаю, уж когда они вырастут у меня большими, тогда и лягу хоть на целый год, и пусть меня доктора лечат-перелечат... Кошка на счастье — Здорово ночевали, сараюшники!—еще за порогом раздался громкий голос председателя колхоза Ивана Егоровича. Мать от неожиданности выронила миску. — Не поднимай,—сказал председатель.—К счастью.