Сибирские огни, 1975, №7

В какую глушь, в какой январь и по лыжне какой,! Огромный лес, как синий ларь, распахнут день-деньской. В нем хор теней и тьма причуд. Сугробы. Купола. И кажется, что где-то тут ты только что прошла. Не оттого ль слетает снег, виясь между ветвей, как будто вспугнутый во сне походкою твоей... Не оттого ль со всех сторон, как отголосок твой, прозрачный звон, прощальный звон стоит над головой. * * * Сначала окно голубеет, лицо обдает холодком. Сначала потянет, повеет росою и молоком. И дальние крыши проступят, и кроны деревьев взойдут. И горькие сроки наступят, и светлые сроки придут. Веселая брага забродит, забьет, зазвучит бытие. И кто-нибудь скажет: «Володя, мне имя приснилось твое». И свет разольется над миром, и день возвестит о себе, и люди оставят квартиры, и выйдут навстречу судьбе,— печалясь, отчаясь, робея, надеясь... Но я не о том... Сначала окно голубеет, а все остальное — потом.