Сибирские огни, 1975, №7

(.мента, нервность и настороженность дуэтов. Матюхина была на сцене милой, легкой и изящной. Принца она не искушала, не ис­ пытывала, она с ним просто флиртовала от нечего делать. Очаровательная болтушка и кокетка Одиллия словно залетела в роман­ тический балет Чайковского с очередного бала при дворе Людовика XIV. Стремление балерины идти от конкретного, близкого ей самой, на этот раз помешало. Безыскусст­ венность и свежесть облика ее героинь гро­ зили обернуться штампами, от которых она так решительно отказалась в своем дебюте. Первая ли неудача, просчеты ли педаго- гов-репетиторов причиной, но последующие рядовые спектакли и премьеры Матюхиной радовали все меньше и меньше. Она была почти самой репертуарной балериной и по­ чти во всех балетах одинаковой. Танцевала она очень уверенно, технично, с блеском, но (Живые души ее героинь оставались для .исполнительницы нераскрытым миром. Жнзель была протанцована формально, концертно. Стремительный творческий разбег обор­ вался внезапно, и казалось, что молодая ба­ лерина, как и ее первая героиня Аврора, по­ грузилась в длительный сон. Время «сна» совпало со «смутными временами» внутри самого театра. Трудно представить себе театр оперы и балета без балетмейстера- постановщика, который в своих постанов­ ках мог бы развивать индивидуальность то­ го или иного артиста. Но главный (в то (Время) балетмейстер театра К. Шатилов ба­ летов не ставил, как педагог-репетитор он тоже не обладал особыми талантами. Пре­ мьера второго балетмейстера «Девушка и смерть» через несколько месяцев сошла со сцены. Молодые артисты балета были прак­ тически предоставлены самим себе. Матюхи­ на оказалась в трудном положении еще и потому, что она не участвовала в работе над постановкой балета «Ромео и Джуль­ етта», который большинство труппы спас от губительного творческого застоя. А неопыт­ ность, неумение работать самостоятельно, неумение взглянуть на себя со стороны, критически, сказывались незамедлительно. 8 марта этого года на концерте Лариса Матюхина вновь танцевала па-де-де из третьего акта «Лебединого озера», танцева­ ла Одиллию.. В танце ее появилось то, чего не было раньше— осознанное артистическое отноше­ ние к хореографии, к стилю ее и психологии образа. Одиллия приобрела достоинство, мягкую, вкрадчивую женственность (а не ребячливость) и блеск темперамента.' Это был уже характер, и не Авроры или Золуш­ ки, и не с плеча другой исполнительницы, а свой, выстраданный, понятый. Изменилось кое-что и в «Золушке». Она по-прежнему простодушна, ребячлива и весела — этого требует и логика спектакля. Но в оптимиз­ ме этой Золушки видны теперь и его при­ чины: не сдаваться, не дать себя вовлечь в издерганный хоровод Мачехи, Злюки и Кривляки. Да, она умеет извлекать радость даже из чистки печных горшков, но и кух­ ню своей фантазией она умеет превратить в сказочный дворец. Может, за это и на­ градила ее фея, волшебными туфельками. Глубина и серьезность видятся за детским простодушием Золушки-Матюхиной. Молодая танцовщица сумела преодолеть свой творческий кризис, но как сложится ее дальнейшая судьба, покажут будущие рабо­ ты. Она заслуживает внимательного к себе отношения со стороны балетмейстеров, в ней много еще нераскрытых возможностей. Наверное, она была бы очень интересной в комедийном балете, наверное, ей удался бы образ нашей современницы. * * * Головокружительные взлеты балетных звезд — явление в чем-то закономерное. Они уже не удивляют. Куда сенсационней кажется восход «звезды», которая выступила на сцене уже лет пять назад и, на первый взгляд, не выделялась ничем особенным. Как объяснить тогда ее внезапный успех? Счастливым стечением обстоятельств, всемо­ гущим случаем? А может, есть другие причины? В театре оперы и балета царила радост­ ная суматоха. Премьера балета «Ромео и Джульетта». Артисты поздравляли друг друга, делились первыми впечатлениями. А Джульетта в голубом халатике, с рассы­ панными по плечам рыжеватыми волосами, казалась немного чужой среди всеобщего оживления. Ее тормошили, целовали, гово­ рили комплименты, и она машинально от­ вечала на приветствия, но ее бледное уста­ лое лицо сохраняло серьезное, сосредоточен­ ное выражение. Людмила Кондрашова слов­ но не понимала, что спектакль окончен, что она победила, что прошла ее первая насто­ ящая премьера... А может быть, она стара­ лась удержать в себе эту странную девочку Джульетту, которая только что жила вмес­ те с ней на сцене и которой не хотелось умирать. Выступление в партии Джульетты было для нее ответственным вдвойне. После окон­ чания Новосибирского хореографического училища она несколько лет танцевала в кордебалете, исполняла небольшие вариа­ ции. У нее не было тех ярких преимуществ, которыми иногда природа наделяет балери­ ну: большого шага, особой прыгучести. И зачастую ей приходилось затрачивать уси­ лий куда больше, чем ее подругам, чтобы достичь того же результата. Втайне Людмила, может, и мечтала о больших ролях, но в силу своей природной сдержанности никогда об этом не говорила. Просто работала наравне с солистами. Ког­ да же в театре срочно потребовалась новая исполнительница партии Катерины в балете «Каменный цветок» М. Прокофьева, работу эту решили поручить Кондрашовой. В партии -Катерины, как в фокусе, соеди­ нилось все, что отличало Кондрашову: ее приверженность к лирическому танцу, ли­ шенному внешнего блеска и парадности (недаром она так робко пробует себя в ба­ летах Петипа), естественность существо­ вания на сцене, строгое чувство ' ансамбля. Катерина Кондрашовой обладала подлип-