Сибирские огни, 1975, №7

лет страдал в каторжной работе напрасно; что невинность его обнаружена по суду, официально. Что настоящие преступники нашлись и сознались и что несчастный уже освобожден из острога. Издатель никак не может сомневаться в достоверности этого известия... Прибавлять больше нечего. Нечего гово­ рить и распространяться о всей глубине трагического в этом факте, о загубленной еще смолоду жизни под таким ужасным обвинением. Факт слишком понятен, слиш­ ком поразителен сам по себе. Мы думаем тоже, что если такоц, факт оказался возможным, то уже самая эта возможность прибавляет еще новую и чрез­ вычайно яркую черту к характеристике и полноте картины Мертвого дома». А дальше начинается собственно глава «Претензия». Таким образом, страшная история мнимого отцеубийцы рассказана полностью. Не напоминает ли она чего-либо? Ложное обвинение-, судебная ошибка, раз­ удалый нрав осужденного, его ум?.. Да ведь это же Дмитрий Карамазов — главный герой одного из величайших романов рус­ ской и мировой литературы! Именно в Ом­ ске познакомился Достоевский с прототипом своего будущего произведения. Именно здесь родился первоначальный замысел ро­ мана. Однако литературоведы и читатели узнали об этом не сразу. Много лет спустя после первых публика­ ций «Записок», когда уже не было в живых их автора, Петр Мартьянов — ныне прочно забытый писатель — опубликовал свои вос­ поминания. Несколько страниц в них посвя­ щено омскому периоду Достоевского. Прав­ да, факты взяты из вторых рук — от одного из офицеров, несших когда-то караульную службу в Омском остроге. Однако в этих воспоминаниях немало интересных деталей, касающихся как самого Достоевского, так и его окружения. Упоминает Мартьянов и «отцеубийцу» из дворян: «...Присланный за отцеубийство дворянин был подпоручик Ильин, служивший в То­ больске в линейном батальоне. По решению суда, за дурное поведение он был пригово­ рен к разжалованию в рядовые, а по обви­ нению в отцеубийстве,, за неимением доста­ точных доказательств, суд полагал оста­ вить его в сильном подозрении. Но импера,- тор Николай Павлович, на утверждение которого восходила конфирмация военного суда, изволил положить резолюцию: «Отце­ убийца не должен служить в рядах войск. В каторжные работы на двадцать лет». Мартьянов просто сообщил некоторые подробности, он не увидел связи между мнимым отцеубийцей и Дмитрием Карама­ зовым. Заговорили об этом гораздо позже. В 1936 году советский литературовед Б. Г. Реизов опубликовал статью «К истории за­ мысла «Братьев Карамазовых». В ней о-н доказал, что именно безвестный тобольский подпоручик стал прототипом Дмитрия. Во- первых,— говорит Реизов,— в черновиках «Братьев Карамазовых» город, в котором происходили все описываемые в романе со­ бытия, назван вначале Тобольском, и толь­ ко потом появляется известное каждому чи­ тавшему этот роман название — Скотопри- гоньевск. А во-вторых, в набросках романа писатель давал Мите фамилию Ильинский. Проанализировав эти и другие обстоя­ тельства, Б. Г. Реизов делает вывод: «Дмит­ рий Карамазов был одним из тех харак­ теров, типов, которые вынес Достоевский из каторги, и это последнее его произведе­ ние больше, чем какое-либо, обязано своим происхождением страшным каторжным впе­ чатлениям. «Братья Карамазовы» представ­ ляются нам теперь в совсем ином освеще­ нии: для своего автора роман этот не был только литературным. вымыслом, продуктом еро воображения и философской мысли: это была сама действительность, жизнь, исто­ рия, нечто гораздо более правдивое и мучи­ тельное, чем простая художественная фикция». Я ехал в Тобольск с надеждой найти в знаменитом архиве хоть какие-нибудь доку­ менты, связанные С именем несчастного то­ больского подпоручика. А вдруг?! В дороге вынимал папку со своими вы­ писками по Достоевскому, перелистывал, перечитывал их. И каждый раз невольно останавливался на одной, сделанной из той же статьи Б. Г. Реизова: «Нам неизве­ стно, насколько близок роман к процессу Ильинского. ...Более близкое знакомство с источником позволило бы глубже проникнуть в творче­ ский метод и неведомые замыслы Достоев­ ского. Насколько воспользовался он процес­ сом? Где кончается история и начинается художественный вымысел? В чем проявлял­ ся творческий акт и как он осуществлялся? Глубокая и детальная разработка этих воп­ росов предполагает и более близкое знаком­ ство с этим бытовым источником романа». В Тобольске директор музея И. И. Кап­ лун рассказал о работе архива, об его со­ кровищах. Потом я изучил путеводитель, выбрал наиболее подходящие по годам и содержанию фонды и попросил принести их описи. Тут редко «везет», редко выпадает так называемый счастливый случай. Только многодневный, кропотливый труд может дать результаты. Я взял из стопки первую, лежащую сверху опись: фонд тобольского окружного стряпчего. Раскрыл, просмотрел первую страницу, вторую, начал третью... И вдруг вскочил со стула: в описи аккурат­ ным писарским почерком было выведено на­ звание дела: «О подпоручике Ильинском. Начато 21 сентября 1846 года, окончено 6 февраля 1847 года. На 10 листах». О чем я думал тогда? Должно быть о том, что бывают исключения и в неписаных законах архивного поиска, о том, как на­ писать обо всем этом. Но пришел директор, и я сразу увидел разочарованное его лицо. «Вот, пожалуй­ ста,— сказал он,— но это не совсем то». И положил передо мной тонкую пачку серова­ тых листов плотной бумаги. Да, это было не совсем то. Не само дело подпоручика Ильинского, а лишь служеб­ ная переписка по поводу этого дела. Бумаги о бумагах. Документы о документах. На­ пример, вот такой: