Сибирские огни, 1975, №7

— Я родился в Неаполе,— защебетал, жестикулируя, толстяк.—Де­ вятый ребенок в семье бедного парикмахера Винченцо Джейрано .дет­ ства не имел. В пятнадцать лет папа побрызгал мое темя одеколоном «Ромео» и повел к синьору Фрикаделли, хозяину кафе. Фрикаделли взял меня мойщиком посуды, а вместо платы разрешил есть столько, сколько в меня влезет. Влезало в меня много, и синьор быстро это по­ нял. За неделю я уничтожил месячный запас сосисок, макарон и шоко­ ладных конфет. И Фрикаделли выгнал меня, дав на прощание открыт­ ку с видом Везувия. Растерянный папа привел меня к доктору и по­ просил вызвать у меня отвращение к пище. Доктор долго щупал мою голову, а потом сказал, что у меня очень развита шишка голода и что в смысле аппетита я гениален, как гениален в физике Эйнштейн, у ко­ торого была огромная научная шишка. И еще он сказал, что я уникум и современная медицина не в состоянии вызвать у меня отвращение к пи­ ще. Слух о моей гениальности разнесся по всему городу, и вскоре вла­ делец цирка синьор Чавелло предложил мне работу. — Толстый парень,— сказал Чавелло, поглаживая мой живот,— прямо слов не хватает. Ты должен выходить на арену и кушать продук­ ты, которые принесут зрители. За одно представление я съел на бис двести пончиков, сто пятьде­ сят три эскимо, семьдесят девять килограммов конфет и ведро пряников. Чавелло был доволен, но платить и не думал. Через год я ушел от экс­ плуататора и начал выступать с собственным номером. И вот уже пят­ надцать лет я гастролирую по планете, поражая мир своим аппетитом. Где я только не побывал! Чего только не ел! Скажите, Коля, вы про­ бовали гуляш из кобры? А кита, фаршированного яйцами, гречневой кашей и зеленым луком? Нет? Вот видите. А я ел. И как ел! В Испа­ нии за один присест я слопал жареного быка. В Бразилии мне при­ шлось выпить три ведра черного кофе, и после этого я целый месяц не мог заснуть. Слава обо мне гремела. Со мной здоровались президенты, мои фотографии украшали витрины. Я жил в номерах, где останавли­ вался Наполеон, и имел личного повара. Но успех не вечен. В моду вошли йоги — гибкие люди, питающиеся воздухом и спящие на гвоздях. Ко мне охладели... Не дай вам бог, Ко­ ля, испытать творческий кризис. Пустой зал, пустой кошелек и сарказм газет: «Кого жует Джейрано?» После мучительных поисков родился новый номер. Он был прост, как все гениальное. Сид достал из кармана измятую афишку, разгладил ее и прочел вслух: ГАСТРОЛИ ЛЮДОЕДА (только одно представление). После десятилетнего голодания и страшнейшей диеты ЙОРИК ДОКЕМБРИЙСКИЙ (призер и дипломант) Сеанс съедания человека по правилам хорошего тона. Слабонервным вход запрещен. Билеты в кассе. А дальше все было просто. Билеты раскупались мгновенно. Я по­ являлся на арене в луче прожектора, голый по пояс, с огромной костыб в зубах. Рокотали барабаны, вскрикивали женщины, и кого-то несли в