Сибирские огни, 1975, №7

Вместе с Шурой арестовали и Наташу Волкову. Обеих девушек доставили в Семи- колодезянское отделение ГФП-312. Был ко­ нец декабря 1943 года. Из протокола очной ставки между обви­ няемыми Оленченко и Зубом. 3 декабря 1958 года. « В о п р о с о б в и н я е м о м у З у б у : — Подтверждаете ли вы показания обвиня­ емого Оленченко о вашей совместной кара­ тельной деятельности против советских граждан в период пребывания команды ГФП-312 на станции Семь Колодезей Крым­ ской области5 О т в е т о б в и н я е м о г о З у б а : %— Показания Оленченко... подтверждаю... Я принимал непосредственное участие в рас­ стрелах советских граждан... Я участвовал в истязаниях и пытках участников подполь­ ной группы, действовавшей в совхозе «Ма- риеиталь»... Оленченко правильно показал, что одйажды ночью группа арестованных, в числе которых была девушка Бауэр Алек­ сандра, совершила побег. Я также прини­ мал активное участие в розыске Бауэр. Вна­ чале я выезжал вместе с Оленченко, а за­ тем с Куприш... Бауэр была нами арестов'а- иа, а вместе с ней и другая девушка — Вол­ кова Наташа, за то, что укрывала партизан. В период, когда Бауэр и Волкова находи­ лись под стражей на станции Семь Колоде­ зей, они подвергались жестоким истязаниям и пыткам. Ввиду того, что Бауэр на допро­ сах отрицала свою вину и не давала нуж­ ных показаний, ее били резиновой дубинкой, шлангами. Дубогрей принес раскаленный прут или щипцы, точно не помню, и выжи­ гал ей волосы на голове, приговаривая: «Сейчас я произведу ей завивку». В пытках Бауэр принимал участие и пере­ водчик Капотин. Но ни тогда, ни потом Бауэр никаких показаний не дала. Жестоко пытали и Наталью Волкову. У нее выдергивали щипцами ногти на руках и ногах, жгли ступни железом. Впоследствии Бауэр и Волкова были расстреляны на станции во дворе МТС. Расстрел был произведен в присутствии меня, Куприша, Капотина, Оленченко, Куз- менко, Дубогрея. Непосредственно Бауэр расстреливали Куприш и Капотин...» Вот что узнал я от Василия Костовского о Шуре — ее борьбе с врагом, ее мужестве и ее последних днях. — И все же, почему именно за Бауэр немцы устроили такую охоту? — Немцы предполагали, и, думаю, не без основания, что Бауэр связана с советской разведкой.— Василий Александрович роет­ ся в бумагах. Точно. Ведь именно об этом я читал в протоколах судебного процесса над преда­ телями. Именно об этом говорили Зуб, Ду­ богрей, Оленченко, Кузменко. Они так и за­ являли — «фашисты считали, что Бауэр связана с советской -разведкой». — Вам необходимо встретиться с Ибраги­ мом Хатаямовичем Аганиным,— прервал мои размышления Костовский.—-Этот чело­ век в годы войны был разведчиком, служил при штабе ГФП-312 в Старом Крыму. Чуть ли не адъютантом у Отто Кауша, высшего начальства Рудольфа Циммера... Кстати,— добавил Костовский,— судебный процесс, на котором воздали по заслугам всем по­ донкам, работавшим в отделении ГФП-312 на станции Семь Колодезей, начался с того, что Аганин в Краснодаре опознал одного из предателей — Зуба. Вскоре краснодарские чекисты нашли и других участников злодея­ ний, собрали немало документов — дело бы­ ло изложено в двенадцати томах... Рассказ доцента кафедры автоматики Всесоюзного заочного института легкой и текстильной промышленности, кандидата технических наук, бывшего военного развед­ чика Южного фронта И. X. Ага.нияа: — Я вырос в Москве. Мой дядя Алексей Николаевич Агишев был участником штур­ ма Зимнего, после революции стал чеки­ стом. Дядя всегда, сколько я помню, счи­ тал, что главная опасность для нашей Роди­ ны зреет в Германии, он с тревогой наблкь дал, как набирает силу фашизм. Уж не знаю, с какой целью, но именно он заставил меня всерьез заняться изучением немецкого языка. «Чтобы бить врага,— любил гово­ рить он,— надо знать его язык, его культу­ ру, его особенности». Язык я изучил доско­ нально, совсем не предполагая, что эти зна­ ния мне когда-нибудь пригодятся... Сразу же после начала войны, 23 июня, пришел в военкомат. Воевал вначале под Кременчу­ гом, участвовал в вылазках за «языками». А вскоре меня пригласили к одному началь­ нику. Началась тщательная, насколько это было возможно в условиях войны, под­ готовка. Для меня была разработана леген­ да: я Рудольф Клюгер, выбрался из окру­ жения, разыскиваю своего дядю, который командует одним из пехотных полков. Моя мать якобы долго жила в России — выпол­ няла задание разведки. У нее большие за­ слуги перед Германией. Дядя —кавалер двух Железных крестов. Естественно, чтобы не было пи дяди, ни других лиц, знавших Клюгера Рудольфа, позаботились наши контрразведчики. 23 февраля-—в ана-мена- тельный день — я ушел в тыл врага. Было это в сорок третьем. Так я стал Рудоль­ фом Клюгером. Я попал в отдел 1-Ц штаба 6 -й немецкой армии, Которая Воевала тог­ да под Донецком. Здесь узнал, что дядя погиб. Принимал соболезнования. Работал переводчиком. Естественно, гестапо и ар­ мейская разведка не раз устраивали мне провокации. К примеру, высокопоставлен­ ные чиновники «забывали» на столе совер­ шенно секретные документы, оставляли ключи в сейфах, доверяли одному конвои­ ровать арестованных подпольщиков. Это было самое страшное испытание, хотелось крикнуть — беги. Я стискивал зубы: и пат­ риота не спасу, и задание провалю. Вот так входил в доверие. Зато в Центр уходили те­ леграммы с указанием дислокации войск, с фамилиями агентов, заброшенных в наш тыл, и многими другими данными. Вскоре и штабе появился Кауш. Уж чем я ему при­ глянулся — сказать трудно. Только забрал он меня в Крым, стал я у него адъютантом и одновременно переводчиком при штабе ГФП-312.