Сибирские огни, 1975, №7

За столом, уставленным стопками новых книг, сидит немолодая женщина. Поверх плеч наброшен платок с кистями. Приветливое лицо. Смотрит вопросительно. Объясняем—го оператором Владимиром Лапиным приехали сюда снять сюжет для киножурнала о родине Василия Макаровича Шукшина. - — Вот вы назвали его имя, а у меня, в который уже раз за это время... обо­ рвалось что-то... — Вы давно работаете в библиотеке? — С сорок девятого... Василий Макарович уже взрослым человеком был. Ну, пар­ нем... Это сейчас все знают —Шукшин! А он в те годы—обыкновенный парень дере­ венский, д а .' —• А где вы его увидели ¡впервые? ■' —- Здесь, в библиотеке. Читал он много. Вот сейчас пишут—чж в Москву, мол, приехал таким... темным, что ли... В кирзовых сапогах. Сапоги, может, и были, не спорю. А насчет темного — зря. Может, он хотел таким показаться... Позднее, уже уехав из Сросток, я очень обрадовался, встретив подтверждение этой мысли Дарьи Ильиничны у... самого Шукшина. «... До поры до времени я стал таить, что ли, набранную силу. И, как ни странно, каким-то искривленным и неожиданным образом я подогревал ¡в людях уверенность, что — правильно, это вы должны занимать­ ся искусством, а не я»... Эго ноябрьская «Лвтературка», из статьи «Последние разговоры». Говорит Дарья Ильинична тихо — и от волнения, и многолетняя привычка библио­ течного работника сказывается —не мешать читателям. •— В каждый приезд сюда обязательно заглядывал. Рассказывал о своих делах скупо... В шестьдесят седьмом году я попросила: — Василий Макарович, говорю, давай­ те мы в клубе встречу с вами устроим. А он заоГеялся: —Мы и так каждый год встре­ чаемся! В общем, уговорила. Написала хорошее объявление, учителя наши доклады подготовили — Шукшин актер, Шукшин режиссер, Шукшин писатель... Стала я с наро­ дом разговаривать, приглашать... Дарья Ильинична замолкает и смотрит на нас, прикидывая — поймем ли... — Сложное отношение у земляков к Василию Макаровичу было. Большинство, ко­ нечно, уважали его. Но были и такие— как же это, вместе росли, он теперь — знамепи- ’ тость, а я дальше бригадира ие ушел! Ну как мало народа соберется стыд, позор!.. Первая-то встреча в школе с ребятами состоялась, учителя его уговорили. Он два часа рассказывал,, да так, что дети по домам разнесли —интересно! В общем, полный зал потом был! В приоткрытую дверь комнаты слышно, как мальчишки просят у библиотекаря «про войну»... _ «Печки-лавочки» его не всем у нас понравились. Письма ему в Москву писали — не позорь нас. А вот недавно по телевизору еще раз посмотрели и поняли — ведь правда все это, правда! Мы же не разобрались тогда просто, да и звук в «Катуни» — бу-бу-бу, половину слов не слышно. Зря, выходит, обидели... В читальном зале Дарья Ильинична подводит нас к простенку между стеллажами. — Как-то я Василию Макаровичу сказала — здесь мы оформим стенд о вашем творчестве. Подошел, заложил руки за спилу, долго стоял, молчал. Думал. О чем не знаю. Теперь новый стенд будем делать. Вот беда только,— она замялась, материалов у нас мало... Из газет, журналов я кое-что подобрала. Собираюсь писать в издательства, на киностудию. Должны откликнуться, правда? Именно— должны. В библиотеке считанные единицы шукшинских книг. В книжный магазин Сросток пришло двадцать пять сборников «Беседы при ясной луне». Какому-то магазину, может, и достаточно (хотя вряд ли), но этому... Канги додят из дома в дом, тщательно обернутые *в районные газеты. И в газетах, и на страницах рассказов одни и те же фамилии — Байкаловы, Куксимы, Беда.ревы... На улице' подходят незнакомые люди. Новости в селе распространяются, как извест­ но быстро_все знают, что идут «засъемки про Шукшина». Предлагают показать дом,