Сибирские огни, 1975, №7

— Я тебе пойду в клуб. Я тебе пойду! На краль смотреть захотел. Да? Приелась я тебе?.. Да если я сама во все денежное наряжусь — ко мне женихи, спотыкаясь, побегут. Скажут — разрешите вас на женский вальс. А я еще посмотрю, кого взять,—али ветврача, алн парторга. — Ты не в клуб пойдешь, а завтра на работу выйдешь. Поняла? Бу­ дет коровий вальс на ферме. Быки будут польку-бабочку вытанцовывать. Пригласи али Демьяна, али Ухажера. — Тебе что, в поликлинике мозги встряхнули? А двор кем держаться будет? Хозяйство без ножа зарежем. Две телки. Три свиньи. Корова. Ло­ шадь. Огород. Курицы. Гуси. Мне и дома мызгаться достается. — Слушай приказ по избе за номером один. Оставить необходимое. Остальное — к... матери! Мне один человек вчера многое наговорил. В чайной с ним познакомился. Молодой, а ушлый. Знаний!!! Все о магнетах знает. А что такое магнето —тебе до гроба не понять. Вот, Гутька, чело­ век так человек! У него две сестренки в городе учатся. Он каждой по шестьдесят рублев в месяц турит. У них такой ритуал в жизни —они вы­ учатся, ему вспоможенье станут делать. Он хочет по каким-то кириб... ки- бирнитичным машинам-двигателям учебу пройти. Самый высокий уни­ верситет мечтает закончить. А ты, мымра,—подсвинки, огород... Я хожу среди людей и как подранок себя чувствую. У всех хозяйство. У всех огороды. Посмотри —председателева жинка в школе работает. У инже­ нера — в больнице... Распек меня вчера парень. Со мной эдак никто не говорил. Правдой-маткой по мордам меня, по мордам. — Как он о жизни нашей узнал? — Я рассказал. — Трепло! — Слухай, ты! Ей-бо, не побрезгую —заюлю в ухо. Я до поры мол­ чун. Хорошее заимею побуждение отколотить —отколочу. Беги тогда на бабский вальс... Не наведешь свою точку зрения в центр колхозной жиз­ ни— все брошу. По наему уеду туда, где молодежь на стройках горбит­ ся. Разноработные людишки тоже везде нужны. Цемент в мешках та­ скать буду, кирпич. Может, я и копил силушку для такого жизненного моменту. А то умудрюсь да масштабную специальность заимею. Орден присобачат. В стенгазете обо мне напишут. Жена слушала Федора, смотрела на него, как на идиотика, и качала крупной разлохмаченной головой. С мужем и раньше приключались все­ возможные чудаческие выходки. Но гнать в колхоз! Рушить хозяйство! Замышлять побег из дома! А дети? Ну и ультиматум-камуникэ предъ­ явил муженек! Ой, что будет! Что будет! Ходила женщина потерянной. Чаще обычного давала ребятне под­ затыльники. Дела сыпались из рук. Схватила петуха, рубанула головуш­ ку. Сварила к ужину похлебку. Громыхнула чашкой перед мужем: — Вбт помаленьку свожу свое хозяйство к минимуму. — И ладно. Курочку ухайдакала? — Петуха. — Не Дикого ли? — Его сиятельство! — Мымра! Зачем его-то? Хрипатого надо было. Дикий орал —сто­ рож на зерноскладе просыпался. Дрался яро. Бывало, пойдет в наскок гребни у других от страха западают. А еремеевскому как красиво глаз высадил... Эх, Дикий, Дикий! Рухнула бедная головушка. Неси бутылку. За вспомин души надоть выпить... Мымра, зачем Дикого-то? Шли дни и месяцы. Жену приняли подменной дояркой. По коровни­ ку она ходила молча, медленно, косилась на быка Ухажера и улыбалась про себя. Справляла она свое дело добросовестно. Наступили веселые новогодние праздники. На притихшую округу падали белые лепестки. Пахло стряпней. Во дворах гудели паяльные