Сибирские огни, 1975, №7

под брюхами у коров.... Веснянка, лягни Нюрку! Попади ей в коленку, рассыпь какую-нибудь кость!.. Иногда что-то просыпалось в этом человеке. Не юродствовал. Осмыс­ ленно смотрел на людей. Замыкал свой вечно открытый рот и закипал в работе. Лучковой пилой чурковал лесину. Очищал деляну от сучков. Во­ зил дрова, сено. Столько было сноровки в нем и обдуманного поведения, что председатель прочно уверовал —в иное время колхозник валяет круглого дурака. — Федор, трудись всегда так,— подбадривал председатель.— В по­ четных станешь ходить. Трудодней надбавлю. — Магического согласия дать не могу. Но в глубоком корне об­ думаю ересь вашего суждения. С моей обратной стороны по вашу ми­ лость у меня есть свой дебат. — Какой? — Хряка бы свезть на базар надоть. — Запрягайся, вези. За полдня обернешься? — Должен. У меня хряк больше мясной масти. Быстро продам. Колхозный рынок он любил больше всего на свете. Визг поросят, шутливый говорок толпы, ржанье, пьяные окрики, бутылка после тор­ гов— все на него действовало пьяняще, новой силой наполняя тело, ока­ тывая восторженностью душу. Любил он появляться на базаре в числе п'ервых. Спешил выбрать удобное, людное место. Зимой, чтоб не дуло в затылок. Летом, чтоб не пекло лоб. Проверял — не жулькуют ли весы. Если жулькуют в его поль­ зу, он оставлял их без внимания. Следил —ладно ли разделывает мясник тушу, не заваливаются ли куски за массивную, щербатую сверху чурку. Когда в мясном павильоне было много конкурентов, Федюха сдвигал шапку на одно ухо, покрякивал, зазывая прохожих: .— По мясо! По мясо! Свинья —что надо. Житухе была не рада. Пришлось под нож. Купи и в мешок положь! — А вот курицын продукт, отдаю за что дадут... Эй, дьякон, деньги на кон. Стишки-зазывалки писала для мужа Гутя. — У меня баба в грамоте,—похвалялся на гулянках Сорокин.—Мо­ жет, самому министру фигуральными стихами заявку на товар написать... Вы с нами не того-этого. Остерег в каждом должен быть. Враз настро­ чим, ахнет отчим. От другого письма —теща спятится с ума... Гутька, мымра ты этакая! За единой партой сидели, а тебя бог хреновинкой ми­ ной напичкал. К чему бы это?... Запевай, мымра!.. И вот с женой произошел раскол взглядов. К черту куриц! К лешим сундук! Подсвинки, перины, сети —пропади все пропадом! Муж хочет но­ вой жизни хлебнуть. Да у него еще от старой жизни перхота в горле осталась. Новой захотел. Вздумал колышек вбить в судьбу. Вбивали. Не колышек — кол осиновый. Говорит: хватит шутом гороховым быть. Вы­ кручиваться. Изворачиваться. Жизнь-то какая пошла! В сельмаге ситцы, резиновые игрушки, сорочки кружевные. Царевы дочери таких не носи­ ли. А тут, почитай, на кадыке у каждой доярки бусы полыхающие. Со­ рочки на каждой свинарке голубые да розовые. Развешают дух фермен­ ный вымораживать — глаз не оторвешь с сорочек тех. Пустую и то пола­ скать охота. По любой талии кружевнухи висят. Обо всем этом говорил Сорокин своей возлюбленной. Ворчал на нее: «У других суженые в обхвате зауженные. Тебя —э-как расперло: чан и чан». А под вечер до чего дошел муженек. Наговорил что: — Завтра же в самодельную деятельность пойду. Клуб ахнет. Всю нашу жизнь паскудную разбалакаю на сцене. Разоблачу ее. Скажу —у моей супруги Гутьки Сорокиной ггодпутызанье иных мозгов происходит.