Сибирские огни, 1975, №7

Балагур зверем смотрел на сказавшего такие страшные слова. Губы в обиде оттопырены. Щелки глаз совсем закрыты. — Тит, иди кашу есть! Он схватывал поварешку, бегал с приплясом вокруг котла на поле­ вом стане. Визжал, кудахтал, мяукал для потехи публики и особенно для поварихи — подслеповатой бабки Гарпинихи. Добавка щей или толченой картошки была обеспечена. В года вошел Федор. В тело. На балалайке дрындеть научился. Луп­ цевал по струнам, срывал длинные грязные ногти с пальцев. Песняки, частухи орал. Затянуло прорубь льдом: Ночь морозная. Не ходите к Фекле .в дом — Фекла супоросная... В селе было четыре Феклы. Каждая хоть раз да накулачила Федькн- ну шею: «Ишь, бумазейная морда! В святых ходишь, а на людей добрых скабрез наводишь. Ты не юродивый, а уродивый. Мы тебе...» Вызвали в контору: — Бросай балалайку. Иди в кузню к Спиридону. Молотом бухай ту­ да, куда он молоточком укажет. Колхозная кузница стояла на берегу реки. Федька натаскивал в чан воды. Весь день «играл на гармошке» — раздувал меха, покрытые тол­ стым слоем пыли и сажи. Охаживал здоровенным молотом по красным поковкам. — Нравится работа?—спрашивал Спиридон. — Так бы.ничего, да у меня внутрях натрясение делает. И сердце жарчит сильно. — Ты нарочно не мажь молотом,—пригрозил однажды кузнец. — Все руки отбил, балалаечник. На пятый день Сорокин научился обращаться с молотом. На деся­ тый разучился. То поковку из рук Спиридона выбьет, то по пустой нако­ вальне саданет. Раз молот юзом прошел по наковальне и угодил мастеру в бок. Спиридон ухватил Федьку за ухо клещами, выволок на свет, по­ вернул лицом к селу и наддал коленом. — Пойдешь пастушить, — сказал первый колхозный председатель. — Сколько дадите коров согласуемо с обчеколхозным платом и на­ молотом? — Брось дурить! Не те времена пошли. _ Знаю, что не те. Время — оно как кулик в колдобинке: долго стоять не могет. День с черной овцой спарили —ночь получилась. Федюха бил коров по мордам веревочным бичом. Иногда бич цеп­ лялся за.рога. Пастух боялся подойти и распутать его. — Ишь, разъязвивашу требуху! Ухваты чегой-то свои порасставили. Завтра принесу ведерный чугун, насажу какой — будете знать. А то бы­ ка Яшку напущу по ваши души. Прижгет магазинные коробки, сразу на­ турой молока больше дадите. Но молоко меньшало. Крюковина графика надоев подломилась, как крыло птицы. Доярки на Сорокина: — Ты что вредствуешь колхозу? Юзгаешься на одном месте. Живот­ ных моришь. Гони за Алешкин лог. Травы там — во! Ветер прочесать не может. Раньше коров поднимай по утрам. — Ране нельзя ни по какой строчной статье. Рано роса траву давит, морозит. Роса холодна — ключевой лед. У ваших пеструх зубья от росы ломит, и они аппетит-диету сокращают враз. Вот такая епархия... — Дурак! —в сердцах заключили доярки. — Умняги нашлись! Были бы в собственном уму, не шараборились