Сибирские огни, 1975, №7

колхозный двор ввел. Две шлеи. Борону деревянную. Нате, берите. Соро­ кин не жадный... — Это отец твой отдавал все. — Разницы нет... И я хочу строить новую просветную жизнь. А вы меня на разные работы толкаете. — Кто тебе мешал выучиться на тракториста или шофера? Ребята за рычагами сидят. Тебя все моложе. — У меня до машин понятия нет. Потом со здоровьем чегой то не то. Нюхну бензин или солярию — голова замутится, туманы вползут. Я, как под наркозом, уснуть могу, тогда трактор в самоволку уйдет. Бед кол­ хозу натворит. — На все у тебя отговорки. Нюх по ветру держишь. Демагогией за­ нимаешься. Работай, строй «просветную» жизнь. Последний раз пре­ дупреждаю— выгоню с треском, если что... На следующее утро Сорокин запряг лошадку, упрятал под сено два лукошка яиц и рванул в райцентр. Районная поликлиника стояла в стройном сосновом бору. Федюха подошел к окошку, записался на прием к хирургу. ■— Что у вас? —спросил молодой врач. — Я думаю, товарищ доцент-доктор, что в больничном листу надо вписать такой прогноз: «Растяжение жильно-мышечных центров при ис­ полнении непосредственных колхозных служебных обязанностей на от­ сыпке дороги вручную». Подойдет под такую статью? — Что беспокоит вас, товарищ... товарищ Сорокин? — Беспокойств в жизни и теле много. Про жизнь говорить не буду. Про тело скажу. Натрудил я вчерась руки. Жилы выпучились, посинели. Страшно даже. Вот... А ну как капиляры полопаются и кровь винозная сольется с кровушкой артелиальной. Перед каким фактом мы поставим тогда организм советского колхозника? — Сколько выпил? Только честно. — У... вас не надуешь. Совсем маненько попил. Не столько вовнутрь, сколько в натир пошло... Словом —для обогрева души и тела. Так вы на такой огрех не смотрите, доцент-доктор. Мне бы денька на два освободи- ловку. Моченьки нет —надкажилился. Притом жильно-мышечные цент­ ры... Черкни освободиловку —за мной не пропадет... — Следующий!—выкрикнул хирург. — Погодить бы надо следующего вызывать. Вы со мной по-медицин- ски рассчитайтесь сперва. Чему учили вас?... А... вы так-то! Знаем мы ва­ шего брата — коновалы несчастные. Зебры в клеточку! От самого, мо- жать, спиртягой прет. Я бы, можать, тоже донором стал, выучи меня как след.!. Небось Дуньке с молокозавода ты высвобождение писал. А Дунь­ ка на танцы в вечер удула. С парнями кобылилась... До депутата сельсо­ вета дойду... В ЦК отпишу... Выгнанный из поликлиники, сидел Федюха у базарной коновязи и рассуждал вслух о превратностях судьбы. Этак и так выходило, что жизнь —труднейшая, замысловатая штукенция. Сегодня за прогул пред­ седатель верняком не простит. Какую бы врешку катануть ему? Давить стал, холера. Вприжим идет. На кого? На Федора Степановича Сороки­ на _! честного интеллигентного колхозника. А что я ему —перцу в пот на­ сыпал?.. Где дружки былые, волынщики старые? Поразогнал их Калист­ ратов. Поразбежались кто куда. Один я, горемычный, остался.. На виду, как поп в церкви. Все одно до килы не дотружусь. Груз такой и но ра нешным временам не ценился. Теперь подавно... — Ты что, яички-то продаешь? — Иички-то?.. А?.. Ну да, конечно... — Почем? _ За червонец —червонец. Старинными, конечно.