Сибирские огни, 1975, №7

Председатель устал от напряжения и волнительных минут. Утайка умела хорошо снимать это напряжение. Стоило услышать ее осмыслен­ ный лепет, промерить прутом глубину у берега, плеснуть ключевой воды в лицо —проходила усталость, последовательно укладывалась в голове мысли. И вспоминалась далекая артельная жизнь —нелегкий пролог кре­ стьянства.‘Сколько минуло лет. Сколько туч над урманом прокатилось. Колхоз не на счетах —на счетном комбайне доходы подсчитывает. Бога­ тыми стали. От денег сейф не закрывается, так много их.' Прибыли каж­ дый год. Калистратов —председатель «гремучий». На район гремит, до области эхо долетает. Давно у государства не канючат тысячи, не кри­ чат: «Караул!» Калистратов не промахнулся в жизни. Он от земли никуда. Дико бы­ ло ему слушать, как кто-нибудь из колхозников приходил и упрашивал: — Отпусти с богом, Ермил Иванович! Невмоготу. На стороне счастье попытаю. — Куда пойдешь-поедешь? — Свет бел — везде много дел. Обочь городов ходить буду. Ре­ меслом своим топоровским прокормлюсь. — Твое ремесло —земля. Оставайся. Машины нам дают. Жил не хватает. Уходили. Вертались. Председатель говорил таким: — Не нашел счастья на чужих землях —на своей доискивай. За ­ маливай грех крепкой работой. Убежишь еще —плачь-просись —не за­ пущу в колхоз. Больше не убегали. __ А* Калистратов приходил в контору раньше всех. Смотрел на барометр и приступал к обходу колхозных владений. На лесопилке никого еще не было. На сосновом бревне сидел сторож и протирал полой плаща ствол ружья. В колхозе старика прозвали министром разоруженных сил. — Здорово, Пантелей! Огнемет чистим? — Точно так! — Пиловочник никто не таскает? — Таскать не таскают, а ициден призабавный при ночном моем деле прислучился. — Какой? — Братень сорокинский Васька торговаться приходил. Ты, говорит, дедуга, иди вздремни часок. А за то, что ты поспишь трошки, я тебе еще денег подвалю. Пенсия у тебя — раз в магазин сходить. Я ему впрямую вопрос накатал: — За лесом пришел? — Ага. — Много надо? — С кубарь. — Унесешь разве? — А я на кобыле потиху подъеду... — Но меня ни на какой кобыле не объедешь: не вытерпел —пужнул его. Грозился на рыбалке поколотить или в стволину песку насыпать. Вот Наполеон в пеленках! Ермил Иванович давно знал, что Сорокины — хапужные люди. С зер­ носклада идут, хоть по кисету зерна, но утащат. Сами еще кое-как рабо­ тают, а бабы по базарам. В колхозе за последнее время таких семеек много развелось. Ни на прополку овощей не вытащишь, ни на другую мелкую работенку. Из города стыдно на помощь людей звать. Городские в село, сельские в город. Наторгуют и по магазинам шастать. Барыни стали, куда там! Со свинарками рядом в сельском магазине и стоять не хотят. Однажды Авдотья Баландина, зажимая нос, целую дискуссию у прилавка открыла: