Сибирские огни, 1975, №7

Сказал погонщик: — Вот досада! — И сматерился сгоряча. - Потом четыре мужика Спасти пытались сарлыка. Они аркан пустили в дело. Не торопясь, прицелив глаз, Кидали ловко и умело, но зря старались. Каждый раз Чуть-чуть, да мимо. И сноровка тут оказалась ни при чем. Сарлык шарахался. Веревка ему мерещилась бичом. Дурацкий есть такой обычай. Чуть что, хлестать по шкуре бычьей. — Чего ты мордой крутишь, рожа! Ну и подохни, черт с тобой,— Сказал, который помоложе.— Одно, пригоним на убой. Другой ругнулся, сплюнул в воду и заключил: — Потонет, факт. — Теперь,— добавил третий,— с ходу к инспектору. Пусть пишет акт. Не то... (здесь точки вместо мата) Плати рублей по сорок с брата. • 1 А сарлыка все дальше сносит, еще немного — быть беде. Как на серебряном подносе. Чернела морда на воде. Еще стремительно взмывали рога сарлычьи в вышину, Еще о помощи взывали и раздирали тишину Его отчаянные му-у-у, И горы вторили ему. На миг оторопели трое, когда четвертый донага Разделся. — Брось ломать героя! Рехнулся, жизнь не дорога!! _ Что, захотел на ужин к рыбам! — Все убеждали, кто как мог. Но он шагал по скользким глыбам, оживший вдруг античный бог. Потом по ледяной реке Он плыл, зажав аркан в руке. Диковинной была картина, мне не забыть ее вовек — Страшнее дьявола скотина и равный богу человек. Их так и вытащили вместе. Бог докрасна растерся весь. Оделся, залпом выпил двести, сказал. — Не ночевать же здесь. И место дрянь, да и не время. Пошли,— И сунул ногу в стремя. Что ж, вопреки началу злому, выходит, мир не так уж плох, В нем есть святая жаль к живому, хотя б одна на четырех. Россия, ты во все века Сильна тем духом мужика.