Сибирские огни, 1975, №6

— Полежи, полежи, сынок.—Мама обернулась в дверях, улыбну­ лась мне.—А что к Прохову сходил, так молодец: ведь в этом году ты ни разу у него не был. Да, еще любит его... Поэтому так мягко и разговаривает со мной... Вдруг моя успокоенность пропала, стало тревожно, страшно, как во сне. — Подожди...— еле выговорил я чужим хриплым голосом,— А ког­ да... я вчера пришел? — Часов в десять. Тебя какой-то приятель Прохова привез. — Как его зовут? — Не сказал. — Он... тоже пьяный был? Мама вздохнула: — Поменьше тебя: на ногах держался и соображал. Привез тебя на такси. Рыжеватый такой... В золотых очках. Помог мне раздеть тебя, уложить. — Шапов,— вспомнил, наконец, я, и стало еще тревожнее.— Он го­ ворил что-нибудь? — Да успокаивал меня, что ты это просто с непривычки, что хоро­ ший ты парень, к отцу... относишься как надо. Еще сказал, что по­ звонит тебе. Мама хлопнула дверью. Уверена, как всегда, что ничего страшного со мной не может случиться. Да и что это я, действительно?.. Иу, при­ снился страшный сон... Ну, напился, так ведь не где-нибудь, у родного отца. И в милицию я не попал, в институте никогда про этот случай не узнают. Повернулся на бок, устроившись поудобнее, закрыл глаза... Теперь, чтобы заснуть, надо было прибегнуть к испытанному с детства приему: вообразить себя героем, которым все восхищаются. При этом неважно, что такое героическое я совершил: спас весь Ленинград от вражеского нападения или вынес ребенка из горящего дома, защитил красивую де­ вушку от хулиганов. Обязательно красивую, вот вроде Кати, которая сразу же, конечно, влюбилась в меня. Она-то влюбилась, и все это видя г, один я делаю вид, будто ничего не замечаю, ни о чем не догадываюсь... Я скромно наслаждаюсь заслуженным успехом. И мне симпатизируют решительно все, даже те, которым я был раньше безразличен. Или даже те, у кого я вызывал ироническую насмешку. Дело еще и в том, что наконец-то и чудесным образом преображает­ ся мой внешний вид. Я избавляюсь от унижающего меня, но постоянного чувства зависти к писаному красавцу Сергею Балашову, к другим высо­ ким, стройным и сильным ребятам. Теперь мой рост уже не метр пятьде­ сят восемь, а метр девяносто или все два. И плечи делаются широкими, исчезает проклятая сутулость. Мое широкоскулое и некрасивое лицо с большим ртом, выступающим вперед лбом, спрятавшимися под ним гла­ зами и маленьким бесформенным носом теперь совсем другое, красивое и мужественное. И вместо белобрысой мальчишеской челочки у меня пышные, как у Сергея, волосы. ...Еще в школе надо мной обидно смеялись: я ни разу не мог под­ тянуться на перекладине, а во дворе Борька Базаров сделал меня почти своим слугой. Я так боялся его, жестокого и сильного, что беспрекослов­ но и мгновенно выполнял любое его приказание, 'каким бы насмешкам из-за этого ни подвергался. ,..И вот я чемпион страны или даже мира по боксу, и Борька Базар (он попал под трамвай и умер, когда я учился еще в шестом классе) вме­ сте с другими испуганно и восхищенно наблюдает за моими победами... И, главное, Катя видит все это! Нет, заснуть я не мог: сегодня почему-то не приходило привычное успокоенно-ровное состояние. И подушка какая-то неприятно горячая.