Сибирские огни, 1975, №6

— Ты мне, милая, лекарства выписывай только такие, которые на спирту настоены. Он выдержал дня три и пошел в гараж ребят попроведать, много’ ремонту тогда было. На него завгар налетел: — Ты, Федор Александрович, совесть бы поимел! Нашел время, когда запить! Тут с работой зашиваемся, а он гуляет. — Не шуми, Петрович, у меня, вишь, главный мотор сдал. Сердце забарахлило. — Я и говорю! Знаем мы, отчего сердце барахлит. Давай по сове­ сти, выходи на работу — и точка, без запятой. Дядя Федя и сам в душе не считал болезни сердца за истинные бо­ лезни. Спрятал подальше свой бюллетень и вышел на работу. Очень он поторопился и переоценил свои силы. Дядя Федя умер, как мог бы умереть на фронте, застигнутый пулей, не охнув, в один миг. Он работал, вышел покурить к ящику с песком. Присел на скамеечку, достал свой зеленый пластмассовый портсигар со смесью махорки с легким табаком, свернул цигарку, прикурил и тут же повалился на бок. Его подхватили, а он уже не дышал. Эпилог Баба Шура рассказывала мне, что ей часто снится сон, будто она летает, будто оттолкнется чуть от пола, раскинет руки и плавает в воз­ духе из комнаты в комнату. В детстве я всегда хохотал, представляя свою бабушку плавно пор­ хающей над полом, вылетающей в раскрытое окно и кружащейся во­ круг тополей. Она смеялась вместе со мной, но всегда сообщала, ког да ей вновь снился этот чудесный сон. Наяву ей не пришлось летать даже на самолете. Никогда не летал на самолете и дядя Федя, исколесивший пол-Европы и пол-Азии на воен­ ных своих грузовиках... Я все никак не могу забыть одного недолгого путешествия на север Приобья, во время которого был сказочный полет на белом вертолете. Мы взмыли вверх и понеслись вдоль обской поймы, над черными пиками тайги, над коричневыми болотами и бессчетными синими, маленькими и большими озерами — они были то идеально круглы, то вытянуты и за­ гнуты, образуя замысловатые фигуры-знаки, о смысле которых хотелось догадаться. И тут наш пилот неожиданно бросил машину вниз и стрс мнтельным бреющим полетом, едва не касаясь травы, повел ее над землей. „ .... С чем сравнить этот полет? Этот вихрь, уносившим нас над землей. Его скорость сравнялась с движением наших мыслей. Мысли даже от­ ставали, не успевали преодолеть инерцию привычного состояния, они тяжелели и обрывались свинцовыми каплями на сердце, тревожа полу­ забытые и даже никогда не испытываемые чувства. На миг во мне ожила давняя-давняя ипподромная Звездочка, последние метры ее бега, когда она не выдержала изнуряющего ритма рыси и хотела враз, одним махом, достигнуть финиша и победы, хотела пролететь это расстояние, не касаясь земли,— теперь она летела во мне, со мной. Казалось мне, будто я преодолел то томительное ощущение незавер­ шенности, которое испытывал в детстве на гигантских шагах, будто, на­ конец-то, так оттолкнулся от земли, что она сама теперь поплыла подо мной.