Сибирские огни, 1975, №6

прекращены, теперь деда Саша стал сам уходить «на пульку» с субботы на воскресенье. Приходил он только утром, почему-то всегда с расстро­ енным желудком, так что, прежде чем войти в дом, он торопливо пробе­ гал мимо окон в заулок, в известное заведение, вызывая саркастическую усмешку на сердитом лице бабы Шуры. Потом она его спрашивала: — Ну, много профунькал? По-моему, она сама специально на такой случай придумала это пре­ зрительно-обидное словечко «профунькал», которое в равной мере мог­ ло относиться и к результатам пульки, и к торопливому визиту деды Са­ ши в заулок. Дед, искусственно бодрясь, тотчас откликался: — Что ты, что ты, Шуренок! Самый мизер. И говорить-то не о чем. ; Знаю я твои мизеры,— несколько успокаиваясь, потому что дед обычно честно признавался в проигрышах, говорила баба Шура.— По­ ди, десятку профунькал? — Тридцать копеек! Ей богу! А был в выигрыше. В хорошем был выигрыше. Но потом как-то не сладилось... — Вечно у тебя не слаживается. И неинтересно мне выслушивать про это... Объяснение заканчивалось. Дед шел чистить костюм, штиблеты, умываться и ложился спать до обеда. Баба Шура, охраняя его сон, плот­ нее прикрывала дверь в комнату. Другой страстью деды Саши был ипподром. Хотя он и делал не­ большие ставки в тотализаторе, я совершенно уверен, что его привлека­ ла сюда вовсе не возможность выигрыша, а сами лошади, возможность полюбоваться ими, их легким бегом-полетом, профессиональные разго­ воры со знатоками, с жокеями (а он был знаком с ними), сама празд­ ничная обстановка состязаний. Ранним воскресным утром деда Саша будит меня. Мы, торопясь, пьем чай, одеваемся потеплее и идем на трамвайную остановку. Как правило, к нам присоединяется дядя Федя, изредка Виталий. В трамвае толкотня и оживление. И вот мы на трибуне, в самом центре, под крутым козырьком кры­ ши. Деда Саша просматривает программку, делает на ней пометки ка­ рандашом, переговаривается со знакомыми. Начинается разминка. Неторопливо бегут по твердой, снежной до­ рожке запряженные в легкие коляски высоконогие, стройные лошадки. Расставив и крепко уперев ноги, сидят жокеи в разноцветных куртках, вытянув руки, с туго натянутыми вожжами. Первое движение на трибу­ нах — объявление по радио об участниках заезда. А жокеи на отдель­ ных прямых вдруг форсируют ход, и лошади распластываются над до­ рожкой так, что почти не видно ритмичного мелькания их ног. Дядя Федя и деда Саша смотрят на лошадей, заглядывают в программку. — Нынче Красотка,— говорит дядя Федя. — Погоди, погоди,— откликается дед. — И еще Лиходей.— опять подсказывает дядя Федя. Дед молчит и тут же откидывается на спинку скамьи: — Вот полюбуйся на свою Красотку! Там, на противоположной стороне ипподрома, в ровной линии бе­ гущих лошадей вдруг одна выбивается из строя — пошла вскачь и сразу отстала. Жокей с трудом переводит ее на шаг. — Значит, так,— последний раз заглядывает в программу дед,— давай-ка Звездочку и Лиходея. Тройку и семерку. — Есть, товарищ командир,— весело говорит дядя Федя, берет деньги и быстро бежит в кассу делать ставки.