Сибирские огни, 1975, №6

ковского, сворачиваю на Октябрьскую и с замирающей в сердце болью, и с грустью, и с радостью, робко вхожу в наш двор, где Джек дяди Алек­ сандра возил меня на санках, куда мы входили втроем, с отцом и с ма­ мой, неся арбуз... , Во мне еще жива та жизнь и память о тех славных, добрых, безвре­ менно ушедших людях, которые окружали меня в раннем детстве. Бурлинские дяди Федор и Виталий были мало похожими. Виталий — более корена­ стый, плотный, темноволосый и чернобровый, с крупным носом и яркими синими глазами, в сравнении со старшим своим братом Федором казал­ ся броско, откровенно красивым. Дядя Федя был посуше, повыше, белее лицом, светлее волосом, и на­ до было приглядеться, чтобы оценить правильную ласковость всех черт его лица, открытость и доброту почти прозрачных глаз. Они были дружны между собой, скорее всего по причине поклади­ стости Федора, который без возражений признавал первенство младше­ го брата. Часто вспоминали забавный случай из их детства. Жили они тогда в Барнауле. Вслед за своим отцом (дедом Сашей) — страстным любите­ лем лошадей, мальчишки тоже росли знатоками-лошадниками. Поэтому и игры их крутились вокруг этого увлечения. Соорудили мальчишкам маленькие розвальни, совсем настоящие, да­ же с оглобельками. Виталий и Федор поочередно запрягали в них друг друга, но, конечно, чаще был запрягаем Федор. А Виталий еще удумал — пусть Федор ходит в упряжке на четвереньках, как и полагается лоша­ ди, а чтобы удобней было, в руки возьмет бакулки и подравняет длину рук и ног. Федор не возражал и даже находил удовольствие в том, рыл «копытом» снег, фыркал и ржал. И вот как-то ясным морозным деньком заваливается в гости к ба­ бушке, жившей квартала за три от их дома, Виталий. Перепоясан крас­ ным шарфом, в рукавицах кнут. — Здравствуйте! Не напоите ли чайком? Бабушка захлопотала, заохала, внучек никогда прежде один к ней не приходил, раздевает его, садит за стол чай пить с шаньгами. Позже спохватывается: — Витенька, как же ты один-то пришел? — А я на коне. — На каком коне? — Да на своем. На кауром. — Господи, воля твоя! Что это еще за конь? — Обыкновенный. — Да где он? — У ворот оставил. Встревоженная бабка бежит на улицу и приводит всхлипывающего Федора. Виталий,, отрываясь от сладкого чая с молоком, говорит презри­ тельно: — Кони не ревут. Эх, ты! Федор, утирая глаза и нос, ворчит: — Ты бы так! У меня руки околели. А ты все не идешь. Уговору не было чай пить. Вспомнят этот случай мои дед и бабка, посмеются и выскажут пред­ положение, что с тех пор, как ходил Федор на четвереньках в упряжке, л остался он сутуловат. Да и вообще, видно, тогда и определилась его