Сибирские огни, 1975, №6

Может, не очень понятно, что я всем этим хочу сказать, но, знаете, бывают такие моменты, когда тебе хочется все припомнить, чтобы кое в чем оправдать себя, а кое в чем поддержать — никуда ты от этого не де­ нешься, у всех у нас бывают минуты размышлений. И еще я хочу сказать, что если не все у нас было по-человечески, то не одни мы в этом виноваты — разве мы сами не хотели бы работать умом, да ладом, да с четким снабжением, а не так, как нам порою прихо­ дится— по-партизански, рывком, нахрапом? Скажете: вот взялся... Больше не буду. Просто я хотел сказать, что у нас на Авдеевской наступил тогда разворот, наступило то самое горя­ чее время, когда пора принимать строгие решения... На стройку приехали два замминистра — строительства и черной металлургии. Несколько дней разбирались с положением дел, а потом собрали совещание, на котором не известно кого было больше — то ли наших, авдеевских, то ли начальства из Сталегорска да руководства из области. Сперва короткий, но злой доклад сделал начальник комплекса, его дополнил генподрядчик, а потом наступила эта предгрозовая тишина от­ ветственных совещаний, которую на секунды разделил размеренный, почти гипнотический голос замминистра строительства: — Кто, товарищи, выступит? Тут-то и поднял руку наш Травушкин. Директор завода, сидевший в президиуме, явно поморщился, и ра­ зом поскучнели лица у управляющих трестами. Замминистра наклонил­ ся к начальнику комплекса, и тот негромко сказал: — Травушкин, куратор заказчика. И тот плавно повел рукою, словно отделяя старика от остальных: — Прошу вас, товарищ Травушкин. За несколько дней перед этим та самая статья Травушкина, которую он сочинил, лежа в больнице, появилась в нашей «Новостройке». Газе­ тенка эта под стать всей Авдеевской площадке, тоже, надо сказать, пар­ тизанская, еще с тех пор, как редактором в ней был тот самый Нестеров, который сидит теперь дома да книжки про нас пишет, нет-нет да и по­ являлось в ней что-либо такое — о мировых проблемах... Так и тут. Статья называлась «Первооснова», и нетрудно догадаться, что речь в ней шла о труде, и размышления свои Травушкин начинал, надо пола­ гать, со временем Киевской Руси, и рассуждал, опять же, о татарском иге, о его пагубных последствиях... Великие, мол, беды еще быть могут, если не научимся работать, как следует. И сейчас, мол, самая пора этим заняться: на ноги мы уже стали крепко, тут-то и можно позволить себе оглянуться на то, что и как нами сделано, и хорошенько, не торопясь, по­ думать, как жить дальше. Нынче это, мол, важно, как никогда, если со­ перничество между Россией да Америкой переходит все больше на мир­ ные рельсы, если все будет решать труд и только труд... И дальше он все о трудовом воспитании, о том, что заниматься им надо уже с пеленок. Некоторые, говорит, молодые мамы собирают ребенка в ясли и пригова­ ривают при этом: и Коленька, мол, наш — тоже на работу! А подумала мама перед этим: нравится сынку в яслях? Хорошо ли? Если ребенок уже привык, идет с радостью, и ясли хорошие — тогда припевайте ему, говорите это, насчет работы,— пожалуйста. А если он, как часто бывает,, с неохотою туда идет или с плачем,— воздержитесь, мол, о работе упо­ минать, не надо, чтобы у ребенка при этом слове возникали потом отрица­ тельные эмоции... Наши, мол, младшие школьники на уроках труда кле- ют из картона всякие финтифлюшки, а потом уносят домой, чтобы мама с папой полюбовались,— а не привыкнут ли они так постепенно к тому* что плоды своего труда надо всегда нести домой? Не будут ли то же са­ мое проделывать, когда вырастут да пойдут на завод?