Сибирские огни, 1975, №6

открылся. Работу, за которую'лучшие бригады не берутся, дадут— сде­ лает. На него уже не надеются, а он, глядишь,— и тут смог. Тут уже о бригаде Чумакова начали поговаривать, и вслед за Всеславским стали все его постепенно величать: Анатоль Егорыч. Злые языки, правда, поговаривали, что Всеславский, мол, мужик хитрый и просто хочет слегка подстегнуть признанных своих бригадиров, которые давно уже в передовиках и по этому случаю, как оно часто бы­ вает, слегка заелись. Так, нет ли, попробуй тут разберись, но только, когда вместе с двумя другими своими ребятами Чумаков придумал это приспособление для подливки колонн, тут уж всем оставалось только руками развести. Оно и дело нехитрое — большая металлическая воронка да шланг от ком­ прессора, но до Толика ведь никто из наших не догадался. И сколько кураторы стучали в бетон, сколько находили пустот, а тут— на тебе, вся проблема! На следующий день после того, как Эдик увидел Чумакова с Тра­ вушкиным, он к бригадиру — с разговором: — Так что, Анатоль Егорыч? Говорят, закорешевал ты с нашим куратором? Конечно, хорошо, если бы вы и Толика видели... Он какой-то такой: высокий, нескладный, с длинными руками. Глаза у него большие и се­ рые, а зубы слегка щербатые, и улыбка от этого выходит не только доб­ рая, но и будто, как у маленького, застенчивая. Да и вообще он, пожа­ луй, похож на большого ребенка — хоть парню, можно сказать, под тридцать... Эдику он теперь только ласково улыбнулся: — С Алексей Кириллычем? — И на какой вы почве? — Что — на какой? — Подружились, имею в виду? — А не знаю. Интересно, да и все. — Что же интересного? — А все. Он мне по истории рассказывает. — Это как, то есть? — Да так. Идем, а он говорит. А когда станет. Если очень интерес­ но или момент какой. Станет, и голову вверх, а руку — вот так... — И о чем же вы вчера, например? — А про Мамаево побоище. Как Сергей... Сергий Радонежский пеш­ ком всех князей русских обошел, не ссориться уговаривал, а вместе вы­ ступить. Летопись пишет: братья! В бедах пособивы бывайте!.. Он оста­ новился и так чудно: бра-атья! Голос задрожал, и как будто слезы... — Это Сергий-то? Радонежский? — Травушкин! Алексей Кириллыч. А я раньше знал, да как-то не думал. А Сергий дал Дмитрию двух монахов. Во-от были... — Амбалы? — Богатыри! И один потом, Пересвет, убил ихнего Челубея. И тот тоже был... крепкий из себя. Представляете, сколько воинов мог бы он уничтожить, если бы не этот монах, не Пересвет. Он, конечно, знал, на что идет. Они оба погибли. — Оба, угу... — Он говорит, в летописи по-разному. В одной, что остались лежать и тот, и другой посреди поля. А в другой — вроде нашего Пересвета конь все же принес на себе к своим. Мертвого. Кому верить? Алексей Кирил­ лыч говорит: в разные, ну, что ли, моменты своей жизни человек и верит по-разному: то одной, а то другой летописи... Смотря что у него на душе. — Угу... ну, и когда этот ваш университет культуры начался? — Летом еще. Осенью, верней. 2. Сибирские огни № 6. г " 0 *