Сибирские огни, 1975, №6

ние — бежать во что бы то ни стало с этого ненавистного хутора. К сожалению, вторая часть повести — собственно приключенческая — представля­ ется менее значительной, хотя страницы, рассказывающие о побеге ребят, об их блуждании в тылу врага, читаются с неос­ лабным интересом. Но страницы эти весьма традиционны, в них много от приключенче­ ских кинолент. «Журавлиный яр», в отличие от повести «Через все преграды», событиями совсем не богат. Здесь рассказан всего один эпи­ зод, как крестьянские мальчишки скрыли от фашистских оккупантов группу беженцев, состоящую в основном из людей еврейского происхождения. Но эта «простая история» приобрела под пером Н. Осинина очертания настоящего подвига, потому что писателю удалось показать на примере своих юных ге­ роев рождение того будничного, массового героизма, который заставил фашистских ок­ купантов держать у себя за спиной, на за­ хваченных территориях, целые армии. Писатель сумел найти «ключик» к харак­ теру каждого из героев, четко обозначить их индивидуальности. Тут вполне уместно сопоставить героев «Журавлиного яра» с персонажами первой повести. Из всех дей­ ствующих лиц повести «Через все прегра­ ды», пожалуй, только Сережа Пахомов име­ ет «собственное лицо», воспринимается как самостоятельная фигура. Друзья же его — Илья, Инна, Вера и Наташа — всего-навсе­ го статисты, чьи портретные и психологиче­ ские характеристики едва намечены. Героев же «Журавлиного яра» никак не перепутаешь, не поставишь одного на место другого. Не по годам серьезный, рассуди­ тельный — настоящий хозяйственный «му­ жичок» —• Матвейка и беспечный, легко поддающийся на всяческие соблазны Иван, мягкий, деликатный, бесконечно влюблен­ ный в природу Климушка и горячая, отча­ янно смелая Ася — все они, несмотря на подростковый возраст, вполне сложившиеся ’ личности, вполне сформировавшиеся харак­ теры. В судьбах этих ребят есть много не­ обычного, заставляющего сразу проникнуть­ ся к ним участием и состраданием. Невоз­ можно забыть, например, о трагическом слу^- чае, происшедшем с маленьким' Климушкой в детстве. Будучи еще восьмилетним ребен­ ком, Климушка нечаянно убил из охот­ ничьего ружья сына председателя сельсо­ вета. Убил, не подозревая даже, что истин­ ным виновником гибели Демидки был ку­ лацкий сынок Никитка Клюев, незаметно подложивший в незаряженное ружье пат­ рон. С тех пф Климушка исчез. «Долго про него не было слышно. Говорили, что он бро­ сился в старую прорву. На самом же деле, насмерть перепуганный, он убежал в Горе­ лый бор. Там обессилевшего мальчишку нашла древняя бабка Позднячиха и прию­ тила у себя, не сказав на деревне ни слова... У нее и жил Климушка эти годы... Рос Климушка тихим, незлобивым мол­ чуном. Сторонился сверстников, любил пев­ чих птиц, умел удивительно точно им под­ ражать. Была у него еще странность: он не мог смотреть на оружие. Стоило какому-нибудь озорнику показать ему пугач или самопал, как он мгновенно белел и кидался прочь». История Климушки — история жестокая, потрясающая до глубины души, и тем с большей радостью читаешь страницы, где описывается знакомство Климушки. с еврей­ ской девочкой Асей, их крепнущее день ото дня чувство взаимной симпатии, которое, очевидно, переросло бы в настоящую лю­ бовь. Переросло, если бы не война.. Климуш­ ка и Ася погибли, сраженные пулеметной очередью, в тот самый момент, когда, каза­ лось, опасность была уже позади. «Треск заставил его обернуться. В тот же миг остро ужалило в бок. «Пчела! Нет, оса...». И вдруг все переменилось. Он опустился в каком-то полусне. Хлынул зеленый холодный туман. Ды­ шать стало нечем. Сделалось зябко, худо, лихо... Где она? Где? Не потерять бы... Тума.н загустел, бессильно-холодный, удушливый. Пытаясь разглядеть сквозь не­ го, Климушка шире, шире раскрывал глаза. И увидел ее. Рядом. На камне. Зеленая вода. Белое облачко. И жаворонок над ним. Мягкая легкая рука гладила его щеку... И когда он уже ничего не видел, он про­ шептал ее имя, первый раз: — Ася. ...Асе казалось, что тело ее от пронзи­ тельной боли стало стеклянным и хрупким. Все же она придвинулась к мальчику, опер­ шись на здоровую руку. — Климушка!» Так вместе, обнявшись, и погибли они — маленькие Ромео и Джульетта, которых соединил и тут же навеки разлучил самый жестокий рок, какой только есть на свете,— война. Так со страниц этой небольшой по­ вести прозвучал исторгнутый из самой глу­ бины души, полный гнева и боли крик пи- сателя-гуманиста. Ибо воистину «нет по­ вести печальнее на свете», чем рассказ о гибели детей. И не случайно образ Климуш­ ки появляется еще рае — уже в сознании Матвейки — как символ самого чистого и светлого, что есть в жизни, как напоминание о тех утратах и бесчисленных трагедиях, которые принесла война. IV В 50-е—60-е годы все большую роль в ли­ тературе о Великой Отечественной войне начинает играть документальная проза. На­ ряду с романами, повестями, поэмами о войне в эти годы появляется немало произ­ ведений, основанных на строго документаль­ ном материале, рассказывающих о фронто­ вых судьбах реально существовавших лю­ дей. Этот повышенный интерес к «правде факта» был вполне закономерен. Именно в начале 60-х годов прозвучали мудрые слова: «Никто не забыт, ничто не забыто», — слова, ставшие подлинным де­ визом, призывом отдать дань уважения каждому, кто внес свой вклад в победу над фашизмом. Именно тогда по всей стране