Сибирские огни, 1975, №6

за голову, с удовольствием напрягая мышцы, пошел на кухню. На столе лежала мамина записка: «Завтрак приготовила. Пошла на работу. Помни...» Странно, что записка была без обращения ко мне, без обыч­ ного в конце — «мама» и буквы в словах прыгали... Значит, это уже утро следующего дня, значит, я проспал целые сутки... Умылся, выбрился, сел к столу, стал есть сваренные мамой яйца. Что значит мамино — «помни»?.. Или я уже выздоровел, что мама снова вышла на работу?.. Неожиданно увидел на табуретке провизионную сетку, а в ней— небольшой сверток в газете. Сразу же опять стало тре­ вожно... Достал из сетки сверток, развернул газету: в ней были моя пара нижнего белья, носки, свитер, полотенце, в отдельной бумажке *—иголка с намотанной на ней ниткой... Сначала я почувствовал, как вдруг вспо­ тел, как неудержимо, будто чужие, дрожат руки, а потом уже вспомнил наш с мамой вчерашний разговор... Снова цел, поспешно закуривая, ощу­ щая ту же смертельную обреченность... Вот она — неотвратимость!.. Неужели сейчас, сию минуту, своими ногами?!. И тотчас сделалось нестерпимо горячо в груди, зашумело в голове, сдавило затылок: да что я, в конце-т'о концов, с ума сошел?!. Сам, своими ногами и, может быть, на смерть?!. Вскочил, кинулся в комнату, из нее — в ванную, потом — к вход­ ным дверям. Звонки! Они были негромкими, но настойчивыми, повторялись через одинаковые промежутки времени. Это телефон. Подходить к нему мне было незачем, но звонки не прекращались, и я подошел: — Слушаю. В трубке было молчание, потом мама спросила, запинаясь: — Проснулся?.. — Да... Она помолчала, всхлипнула, и я сразу же понял, почему она по­ звонила сейчас мне, но решительно ничего не почувствовал. — Позавтракал? — Да. — Видел сетку, что я приготовила? — Да. — Возьми ее с собой. — Хорошо. — Ты помни...—Она все-таки заплакала.— Ты помни, что я всегда с тобой, пока жива. Всегда! — Прости меня, мама! Прости!..— И я тоже заплакал. — И ты меня, Толик...— Вдруг вскрикнула: — Сын, я тоже в этом виновата!..— И повесила трубку. Я торопливо вернулся на кухню, быстро сложил в газету приготов­ ленные мамой вещи, убрал их в сетку. Вот только я должен что-то еще сделать перед тем как пойти, обязательно должен сделать это что-то... Но что именно, никак не вспомнить... Пошел в комнату, неторопливо оделся в старый костюм, рубашку потеплее, толстые носки, закрытые ботинки... Достал запасные очки, су­ нул их во внутренний карман пиджака. Неожиданно почувствовал такой смертельный ужас, от которого даже похолодел затылок. Бросился ничком на кровать, вцепился зуба­ ми в подушку, полежал, чувствуя, как неудержимо и сильно сотрясается все тело. Потом долго упирался обеими руками в кровать, пока нашел в себе силы подняться с нее. Надо идти, как можно скорее идти, иначе у меня не хватит сил, ничего вообще не выйдет!.. Привычно глянул на свой письменный стол и тотчас вспомнил, что еще должен сделать, обязатель­ но должен! Перед тем как идти признаваться, я должен еще сам сооб,-