Сибирские огни, 1975, №6

— Написал...— Я начинал чувствовать легкое беспокойство. Она сказала уже серьезно: — Упорный ты у меня, молодец! Самая большая радость для ма­ тери, Толик, когда ребенок ее вырастает настоящим человеком, понимаешь? — Понимаю...— Четыре часа, значит, я проспал... — Вот пройдет еще три года, ты получишь диплом инженера, а по­ том, может, аспирантура, научная работа...— И спохватилась: — Он, нет-нет, не буду, боюсь сглазить! Да, ведь Катя умерла!.. — А только, знаешь, если все это сбудется, то не зря я спины не раз­ гибала, поднимала тебя одна! А что, если сказать сейчас маме, все и до конца сказать?!. ' — И не только потому, знаешь, что я сама — простая швейнцца, а сын у меня, дескать, ученый! — Все говорила мама, мечтательно глядя поверх моей головы куда-то вдаль, и худенькое лицо ее с выдающимся вперед носом, тонкими губами и провалившимися щеками как-то пре­ образилось, точно на него упал луч солнца; и маленькие серо-голубые глаза, спрятавшиеся подо лбом, тоже светились мягко и ласково.— А еще И потому, что с годами человек начинает иногда задумываться о смерти, о том, как его жизнь прошла... И вот нам, матерям, часто кажется, что наша жизнь со смертью не кончается, а продолжается в наших детях. И это неважно, что нас самих нет на земле рядом с ними. Нет, не скажу. Ведь мама просто умерла бы, узнай она, что я убил Катю!.. — Очень возможно, что если человек... настоящий, то мать для него никогда не умирает,— сказал я. —- Вот спасибо, сынок! — мама отвернулась, стараясь незаметно вытереть слезы. — Пойду, встану под душ,1—поспешно выговорил я, уже вскакивая с кровати.— Надо освежиться, чтобы к контрольной по сопромату подготовиться. — Иди-иди,—ласково кивнула мама; и когда я уже выходил'в две­ ри, повторила: — Спасибо тебе, сынок. Я невольно втянул голову в плечи. В ванной разделся, отрегулировал холодную и горячую воду, встал под душ... Соврал маме, потому что могу не готовиться к контрольной по сопромату, и так напишу ее: Просто воспользовался удобным предло­ гом, чтобы прервать разговор. Упругие струи воды приятно обливали мою голову и плечи, я под­ нимал к ним лицо с зажмуренными глазами, ловил их губами, нагибал­ ся, подставляя спину. И почувствовал, что мне делается легче, то есть успокоеннее. Даже захотелось есть... Даже понял, чтр не испытываю привычного уже за эти сутки страха. И вдруг, без всякой связи с преды­ дущим,,, как мне казалось, уже по-старому обстоятельно и неторопливо вспомнил один случай, который был года полтора назад. После первой зимней экзаменационной сессии,— экзамены я сдал на «пять»,— мы сфотографировались всей группой. Потом я принес сни­ мок домой, показал его за ужином маме. Она обрадованно заулыбалась, надела очки, рассматривая фотографию. Я думал, что мама просто рада; вот ее сын — и студент. А она вдруг спросила меня, кончиком мизинца осторожно указывая на Катю: — Эта девушка — Катя Певчева? __ д а>— ответил я и удивился: — А как ты догадалась? — И по­ краснел смущенно. Она пожала плечами. Я не люблю того, чего не понимаю, оно невольно настораживает и