Сибирские огни, 1975, №6

ции лежали аккуратно в портфеле, рядом с ними — даже завернутый в целлофан завтрак, два бутерброда. Почему у меня такие холодные и лип­ кие руки?.. Вспомнил, что дома не позавтракал. Есть не хочется, но надо поесть, просто для порядка, чтобы не устать раньше времени и ничем не выдать себя. Почему так много народу в метро? А, все едут на работу. Сколько сейчас времени? Привычно посмотрел на руку: половина девятого, успе­ ваю. Вот и часы не позабыл надеть... И все-таки что-то сегодня в метро • не так, как всегда, только никак не понять, что именно. Надо не по­ забыть, что я должен сесть на Невско-Василеостровскую линию... Вчера соврал маме, что поеду к отцу: мне просто нужно было как можно скорее увидеть Катю. Надеялся, что у них с Сергеем все рас­ строилось? Нет, не надеялся: не такие они оба, и по-настоящему любят друг друга... Любили!.. Просто ничего уже не мог с собой поделать, гак захотелось видеть Катю... Что это, я уже поднимаюсь на эскалаторе? Да, станция «Петроград­ ская». А в метро что-то по-прежнему не так, как всегда... Да, вот что: хоть вокруг меня много людей и никто из них не обращает на меня вни­ мания, но я уже чужой всем этим людям. Неужели навсегда теперь буду чужим для всех?!. ...По-воровски крадучись, выглянул из-за угла Катиного дома, сразу увидел на балконе Катю и Сергея, они целовались. Я долго, уже не пря­ чась, смотрел на них, начиная все сильнее злиться. Остро завидовал Сер­ гею, уже почти ненавидел Катю... Да, ненавидел! Я смотрел на них, пока они не ушли с балкона, смотрел пристально и откровенно, точно хотел отомстить им этим... На Кировском проспекте у станции метро много народу, как всег­ да в это время, но сегодня мне неприятно и это. Привычно пошел к остановке десятого автобуса, который идет в сторону нашего институ­ та. Но как же страшно попасть в толпу студентов, вместе со всеми ехать в переполненном автобусе. Вот уже и студенты, многих из которых я знал, стали чужими и по­ тому опасными для меня. ...Отец уже начал пьянеть. Серафима Георгиевна играла на гитаре, пела низким, хрипловатым голосом. Шапов вкрадчиво улыбался. А мне вдруг сделалось совсем по-мальчишески сиротливо, будто я, когда шел к отцу, надеялся на его помощь, хотел откровенно рассказать ему о своей неудачной любви. Мучительно всплывали в воображении целую­ щиеся Катя и Сергей. Горечь и обида усиливались: отец, который сидел за одним столом со мной, уже не существовал для меня, потому что я не существовал для него. И Шапов точно понял, что со мной происходит: на­ лил мне полный стакан водки, во второй — лимонад, на тарелку положил колбасы, неспешно придвинул ко мне стакан, проговорил вкрадчиво: — Выпей, Толик, полегчает. И я с тобой за компанию,— Он при­ поднял свой наполовину пустой стакан. Я посмотрел на отца... Эх, как плохо! Чокнулся с Шаповым, стал пить неприятно-горькую, обжигавшую рот жидкость. Чуть не поперх­ нулся, но все-таки выпил все, торопливо стал закусывать. Шапов одоб-