Сибирские огни, 1975, №5

Иван Елегечев ТРОИЦКИЕ ВЕРШИНЫ Повесть I Едва я спрыгнул с заледенелой ступеньки вагона на скрипучий снег, как далеко впереди гуднуло-ухнуло, и поезд, который привез меня, мало- помалу набирая скорость, двинулся и растворился во тьме. Я проводил взглядом два сигнальных огонька и повернулся лицом к вокзалу- Встречи мне ударил вихрь, рванул полы шинели и чуть было не унес прочь мою ушанку. Я вцепился в ушанку и, разрезая правым плечом плотный, нес­ шийся мне навстречу поток воздуха, избочась, пошагал к низкому, тускло светящемуся зданию заезжего дома. Кругом темнота, вверху, в проводах, жуткий разноголосый вой, под ногами мечущиеся, словно злые собаки, черные тени. Неласково встретила меня родная сторона... До армии мне не раз приходилось останавливаться на постоялом. Из трех постоялых, которые содержались на средства нашего прииска, я всегда останавливался на этом, что возле элеватора на улице Степ­ ной. Хозяйка ему, тетка Любовь, добрая крикунья,—помнит она меня или забыла? —вот о чем подумал я, открывая дверь невысокого длин­ ного здания с узкими и низкими окнами, из которых слабо пробивался в ночь свет. Как полагается, я зашел на половину хозяйки. Поздоровался. Тетка Любовь, в длинной юбке, шерстяной кофте и платочке, повязанном по-бабьи, за год, пока я ее не видел, сильно постаревшая, встретила меня хмуро и даже, как показалось мне, разочарованно. Вначале, прав­ да, будто испугавшись чего-то, два-три шага ко мне сделала, но, вгля­ девшись впотьмах, покачала головой и сказала: — Опять кому-то счастье привалило... Тетка Любовь повела меня на другую половину дома и стала вслух, не стесняясь присутствием постояльцев, сидевших па нарах и койках, гадать, куда меня уложить. — Для нар, кажись, ты, парнишка, костлеватый, а койки заняты. Да и много ли их у меня, коек-то? Две. Одна итээровцем занята, а дру­ гую для товарища Лобанова завсегда берегу, для директора. Вот и гадай: положу я тебя на койку лобановскую, а как вдруг он на ночь натянет?.. — Мне на нарах хорошо будет,—сказал я,—К нарам я привыч­ ный —солдат. Я скинул вещевой мешок, снял шинель и повесил на гвоздь возле двери, подпоясался ремнем и провел рукой по голове перед засиженным мухами зеркалом. Тетка Любовь задумчиво глядела на меня, на мою медаль и рассуждала: — На нарах-то «а нарах, только я люблю, чтоб все по справедли­ вости... Говори, за что медаль-то? За отвагу? Ладно, тогда спать тебе