Сибирские огни, 1975, №5

она ни взглянула на тот остров, ей всегда виделся там высокий, щедро улыбающийся Алеша. После полудня, когда стог завершили, дед Алексей распорядился: всем идти обедать. Таня прислонила к стожку вилы, вытерла снятым с головы платком взмокшее лицо и направилась к лиственнице, где висе­ ла зыбка с маленьким Алешей. Несмотря на усталость, на сердце у нее было легко. Погода стояла хорошая, теплая, с покосом почти справля­ лись. А главное — войска наши шли на запад,—в этом виделось всё: и конец войны, и всеобщее счастье, и радость на земле. Она вытащила из зыбки Алешу: он уже давно не спал, махал руч­ ками перед подвешенной над ним таловой гшкулькой, сделанной дедом. Таня поставила его к себе на колени, Алеша, присев, оттолкнулся нож­ ками вверх и на руках матери начал*подскакивать. — Вот так, вот так,—улыбаясь, приговаривала Таня. Алеша радовался, прыгал, чувствуя материнскую ласку и нежность. С метчицами подошел дед Алексей и, спустившись на корточки, издали, чтоб не дышать на правнука табаком, протянул ему свой черный, заскорузлый палец. Алеша засмеялся и запрыгал еще сильнее. — Молодая кровь не дает покоя,—сказал дед и начал разжи­ гать костер. ^ Наталья Захарова, осунувшаяся в лице, ела картошку, ду­ мала вслух: — Ко времени сушь стоит: с сеном справимся —и хлеб как раз по­ доспеет. Сколько, Татьяна, там еще нашим осталось пройти до Неметчины? — Так пойдут—скоро дойдут. — Горькое времечко, а идет, как вода бежит,—заговорила Матрена Дубровина.—Давно ли Ивана моего не стало. Плачу сама, дети смот­ рят—тоже плачут, а меньший крохотным остался, рожден-то после отъезда отца. Теперь уже два года ему. Выжил и на ноги встал. Бывало, утром покормлю, поставлю чугун с картошкой на пол, сама —на ферму. Приду вечером, чугун пуст, спят мои дети, сами поедят и малого кар­ тошкой накормят. Теперь вот все трое удить на реку ходят, себя рыбой кормят и меня угощают. Знают, что отцу ихнему не лучшая доля доста­ лась, ничего не просят у меня, даже хлеба, только, как все, ждут ко­ нец войны. — Об отце вспоминают? —спросила Таня. Наталья подала Тане кусок отваренной рыбы. — Постоянно- Праздничные сапоги Романа на полку поставили: придет, мол, тятя, чтоб не искать их долго. Дед Алексей закурил трубку и пошел ставить колья для ново­ го остожья. В этот день рано кончили метку на заречной елани. Таня поднялась на угор, неся на руках маленького Алешу. Шла она легко, высоко держа голову и что-то тихонько напевая сыну. Сзади, сутулясь, шел дед, нес зыбку, двое граблей и вилы. На въезде в село встретился им Дошка с семьей. Он ехал со своего покоса на лошади, запряженной в ходок- На облучке сидел он сам, а в коробке—Валя и ее мать с внуком. Таня, кинув на Дошку неприветливый взгляд, прошла мимо. Дошка придержал лошадь. — Татьяна, тебе похоронная пришла. — Доша! —- толкнула его Валя. Но Дошка тронул лошадь вожжами и потянулся в карман за портсигаром.