Сибирские огни, 1975, №5

в высших кругах рейха. Но в спектакле, по­ ставленном' В. Кузьминым, главными героя­ ми стали рабочие, ведущие подрывную деятельность, создающие ту неверную зыб­ кую почву, на которой не было твердой опоры у гитлеровского государства. Спек­ такль краснофакельцев интересен прежде всего как разведчик новой темы. В этом мире, отгороженном от всего све­ та коричневыми кирпичными стенами, тес­ но, душно. Здесь невозможно жить, если ты человек, а не бездушный автомат, если ты честен и свободолюбив. В эти мрачные стены втиснуто все игровое пространство спектакля — и квартира Квангелей, и каби­ нет гестапо, и столярная мастерская, и бе­ рег реки, и уличная тумба с садовой ска­ мейкой, и целая аллея педантично подстри­ женных деревьев, и квартал берлинских домов, и полицейский участок. Сквозь про­ емы в стенах, как из окон тюремной каме­ ры, виднеются полотна великих мастеров кисти. В одной из ниш, за фисгармонией — девушка. Ее детски-чистый голосок выво­ дит звуки шумановской «Лорелеи». Здесь, на площади, прозвучат слова запрещенного нацистами поэта Гейне, с оглядкой произ­ носятся шуткн и анекдоты. Здесь звучат и песни гнева, боли. Но все перекрывает воз­ никающий время от времени сухой бара­ банный бой. — Мы теперь самая богатая нация в ми­ ре! — в восторге вопит воинствующий ме­ щанин Клюге. Его радости нет предела — ведь гитлеровские части вошли в Париж, захвачены, растерзаны Чехословакия и Польша. Как удары хлыста, оглашают воздух воз­ гласы «Хайль!» Но за все надо платить. Ценой жизни сыновей. Ценой ненависти по­ рабощенных народов. Ценой звания пала­ ча. И не желают столь дорогой платой рас­ считываться за авантюры Гитлера лучшие люди Германии. Их мужеству, их неслом­ ленной воле, их героизму посвятил свой спектакль «Красный факел». Символом всего свершившегося на на­ ших глазах стал финал спектакля. Отзву­ чали последние слова группенфюрера Пра- ля (артист А. Кондаков). Они полны расте­ рянности, тревожных предчувствий: «Так можно и проиграть!» Вновь зазвенели зву­ ки прерванной было «Лорелеи». В опустев­ шую квартиру Квангелей, погибших, но не сломленных борцов с гитлеровской тира­ нией, с красными гвоздиками в руках вхо­ дит молодая немецкая женщина, рядом с ней с обнаженными головами встают в по­ четный караул ветераны войны. И перед памп — по одну сторону в распахнутом мундире, как будто сошедший с картины Кукрыниксов «Конец», перепуганный, рас­ терзанный живой мертвец-победитель, а по другую — в квартире побежденных живет и ширится великое неизбывное чувство че­ ловеческой благодарности. Сквозь годы и страдания пронесли люди признательность к павшим бойцам. В спектакль вошли отрывки из «Дневника немецкого солдата», подлинные немецкие песенки, создав тот документально-фольк­ лорный фон, который позволяет смотреть на подвиг двух расширительно, как на ти­ пическое явление в рабочей среде Герма­ нии. Постоянно присутствуют на сцене капрал Вендель и рядовой Рогге, раненые ветераны войны. В их уста вложены пе­ сенки и шутки, они постоянно комментиру­ ют происходящее. Так, постоянным спут­ ником их стала песенка с суровыми, жест­ кими словами: «Кровь зари, кровь зари предвещает мне —умри!» Песенка звучит и в те минуты, когда страдающие отец и мать оплакивают погибшего на войне сына, и тогда, когда на сцене —торжество побе­ дителей. В этом случае в песенке возникает угрожающий подтекст. Мы восхищаемся героями всех времен и всех народов, поднимаем на щит тех, кто возвысился духом, кто нашел в себе силы пойти, презирая смерть, на бой за убеж­ дения, за любовь к истине. Героем особого рода предстает в спектакле старый мастер столярного цеха Отто Квангель. Этот угрю­ мый, нелюдимый старик, тяжело пережи­ вающий потерю единственного сына, погиб­ шего за гитлеровские авантюры, отвергает мысль об организованной борьбе с фашиз­ мом. Он сам, один, с единственной помощ­ ницей — верной женой Анной — будет мстить! Оружие Квангелей —открытки, ко­ торые они сами сочиняют, от руки перепи­ сывают и разбрасывают по подъездам мно­ голюдных берлинских домов. Квангель зна­ ет, что обречен, но в том-то и проявляется непреклонная сила его духа, что он готов на смерть. В исполнении Г. Яшунского Квангель — вовсе не фанатик. Он упорен в борьбе, по­ тому что верует, убежден, что следует по­ ступать именно так, а не иначе. Он методи­ чен и упорен, как истинный немец, но он и вдохновлен идеей активного сопротивления. Г!отому-то его радость, когда еще одна от­ крытка подброшена к людям, истосковав­ шимся по слову правды, можно сравнить с торжеством летчика, сбившего еще один вражеский самолет. Схваченный гестапо, Квангель узнает страшную истину— почти все его открытки, ради которых рисковал он жизнью, были тотчас сданы перепуганными обывателями в гестапо. Только 18 открыток остались на руках. Ничтожный процент за два года борьбы... Но ведь он, простой мастер, всту­ пил в единоборство с целой машиной по­ давления и сумел хотя бы этих 18 человек заставить поверить себе. Даже ради этого стоило жить и сражаться. Счастьем испол­ ненного долга, спокойствием перед лицом будущих мучений исполнен Отто Квангель— Яшунский, когда произносит свои заключи­ тельные слова. Куражась над пойманным «невидимкой», в лицо ему плещут из рю­ мок вино победители. Не шелохнувшись, принимает унижение Квангель. Он не слом­ лен, он победил. Восхищение вызывает и отважная подру­ га Отто, его жена Анна (Л. Лепорская). Ведь и она знала наперед, что с ней слу­ чится. Но пошла навстречу гибели во имя памяти сына, во имя верности мужу. И то, что протест исторгается из груди человека больного, часто прикованного к постели,