Сибирские огни, 1975, №5

таенной боли, от начала до конца он весь перед нами —открытый, добродушный, озорной. Возможно, сцена выстрела и могла бы прозвучать, если бы получилась другая, предшествующая сцена допроса Вани, по­ павшего в плен к фашистам. Сама по себе эта сцена не вызывает возражений. Сыграна она очень достоверно. Ласково-ласково рас­ спрашивает Ваню немка-переводчица (арт. Л. Ошева), напряженно вслушивается в русские слова офицер (В. Питерский). Чув­ ствуется, что ему сейчас дозарезу необхо­ димы Ванины показания. Потому-то, услы­ шав знакомые слова, грозно подхватывает их немец: «Руссиш партизан?» Все в этой сцоне правильно, и даже досада, злость на упрямого мальчугана, не желающего гово­ рить правду, передана в меру, без «озверения». Но... постойте! Перед нами нечто знако­ мое: с одной стороны, допрашивающий гес­ таповец, с другой —■русский мальчик-пар­ тизан. Что это нам напоминает? Конечно же, ситуация, схожая с аналогичной сценой в «Молодой гвардии». Но какое же срав­ нение может быть между безымянным офи­ цером разведки у Катаева и утонченным философом-садистом Клером, да и Ваня Солнцев —не Олег Кошевой. Все это, без­ условно, так, но все же сцена допроса мог­ ла быть решена масштабнее, могла бы вы­ звать более сильные эмоции. А здесь —ее бытовая приземленность, закулисное «ура!» в решающий момент и ворвавшиеся в штаб разведчики, спасающие Ваню, — все это очень традиционно, без выдумки. Ведь су­ мел же режиссер приподнять над повсе­ дневностью финал спектакля. Сцена, когда в общем ряду с бойцами повзрослевший, подтянутый Иван Солнцев становится под боевое знамя, и все вместе идут они строем через зрительный зал, по-настоящему вол­ нует. Поднимаясь с мест, зрители привет­ ствуют посланцев легендарных 40-х годов. Спектакль томичей «Сын полка» адресо­ ван юным зрителям. Главная его особен­ ность в том, что он раскрывает мир детской светлой души, которую не исковеркали ни­ какие силы зла, поднятые войной. Нам до­ рого, что Ваня Солнцев не попрошайка и не ловкач, не кандидат в вожаки беспризор­ ников, как это было бы, окажись мальчуган сиротой в иную историческую эпоху. Нам дорого, что Ванюша, веселый и добрый от природы, остается добрым и благожела­ тельным, несмотря на все жестокие испы­ тания, выпавшие на его долю. В этом сила образа, созданного Г. Непорожневой, в этом сила спектакля О. Афанасьева, рас­ крывающего глубинную связь между фор­ мированием характера и нашим социали­ стическим обществом. Нераскрытой в спектакле оказалась тема ненависти, нет в «Сыне полка» сильного, ко­ варного, внушающего омерзение врага^ Ре­ жиссер попросту ушел от решения этой за­ дачи, одной из самых сложных в современ­ ных условиях. Для того, чтобы проследить за одним из возможных вариантов раскры­ тия конфликта, пори/..донного прямым стол­ кновением представивлей противоборст­ вующих сил, приглашаем вас, дорогой чи­ татель, на спектакль Омского театра драмы «Так начиналась легенда». Можно не сом­ неваться, что сильное чувство объединит всех зрителей. Но спектакль о гибели со­ ветского генерала Карбышева, талантливого ученого, создателя выдающихся трудов по фортификации, патриота Родины и гуман­ нейшего человека, не вызывает ни чувства тоски, ни уныния. Только гордость за Чело­ века, только ненависть к фашизму! И это правильно. Сегодня мы не имеем права раз­ мягчаться, быть слезливыми и добренькими. Сегодня нужно уметь люто ненавидеть — слишком часто еще показывает неофашизм свой звериный оскал, слишком многое еще встает на пути прогресса, свободолюбия, правды. Я. Киржнер написал эту необычную пьесу в соавторстве с А. Мозгуновым и поставил ее в свойственной ему манере — внешне не­ торопливой и спокойной, но внутренне бур­ лящей и обжигающей. Поначалу все предвещает традиционный спектакль. Войдете в зал, и вас встретит давно забытый друг —занавес. В оркестро­ вой яме —чудо! —настоящий оркестр, со­ стоящий из живых музыкантов. Вот они на­ страивают инструменты и... нас. Действи­ тельно, как мы устали уже от всех новаций формы, от магнитофонной музыки, сопро­ вождающей все спектакли, вплоть до мха­ товских. Устали от пения под аккомпане­ мент, заранее записанный на пленку, устали от фальши, окружающей нас в театре, ког­ да драматический артист только разевает рот, а поет за него певец с консерваторским образованием. Как хочется, чтобы в театре все, решительно все рождалось бы сегодня, здесь, сейчас, на наших глазах. Пускай ак­ тер прозевал оркестровое вступление, пускай дала «кикс» в неподходящем месте труба, мы простим исполнителям эти погрешности, лишь бы все происходящее было живым, всамделишным. И если сегодня во весь го­ лос заговорили о ренесансе реализма в те­ атре, то пусть это возрождение коснется всех его компонентов! Итак, вы вслушиваетесь в звуки настраи­ ваемых инструментов, шелестите програм­ мой, и вас не смущают стуки молотков, нет- нет да и раздающиеся из-за кулис. Вы при­ шли на спектакль-ветеран, редко уже иду­ щий после семилетнего победного шествия по театрам многих городов, так что недо­ делки, неполадки простительны. Тихо раздвинулся занавес. В полутьме пе­ ред нами возникают огромные, во всю вы­ соту сцены, стелы-надгробия (художник С. Чижевский). На каждой имя: Сомов Ге­ оргий Васильевич, генерал-майор, Ткаченко Семен Акимович, генерал-майор, Карбышев Дмитрий Михайлович... На этом имени, одном из многих, особенно долго задер­ жится луч прожектора. И вдруг на высокой ноте взмывает звук трубы. В оркестре за­ звучала яростная тема борьбы (компози­ тор П. Дугаев). Исполнитель роли Карбышева А. Щеголев говорил как-то: «Более ста раз выходил я на сцену в роли Карбышева, и всегда во мне жило ощущение, что я должен сыграть Дан-