Сибирские огни, 1975, №5

ставил оперу^ К. Молчанова, написанную по мотивам той же повести Б. Васильева. Только от авторского заглавия отброшено начальное «А», получилось «Зори здесь ти­ хие». Для чего это потребовалось либрет­ тисту и композитору К. Молчанову? Давай­ те разберемся. В опере мало развитых вокальных форм —хоровых, ансамблевых, дуэтных. Арию заменяет бытовой романс или же вокализ. Превалирует речитативная интонация, а в постановке С. Штейна очень много и про­ сто речевых драматических включений. Та­ кая «демократизация» оперного языка пре­ следует, во-первых, цель нарочитого сни­ жения, обытовления сцен повседневности и, во-вторых, убирает комический оттенок с тех сцен, где пришлось бы выпевать слова команды, деловых, торопливых слов бой­ цов, находящихся в дозоре, и т. п. Зато особая нагрузка легла на оркестровые но­ мера. Они написаны с глубоким драматиз­ мом и эпическим размахом, именно в ор­ кестре раскрывается во всю силу героиче­ ское начало оперы. Есть в спектакле сцена, где и оркестр, и хор, и солисты сливаются в едином драма­ тическом звучании,—это сцена гибели Ри­ ты Осяниной и Жени Комельковой. Послед­ ние две девушки из группы охранения ос­ тались в живых, и не хочет, не может боль­ ше старшина Басков подвергать их риск\-, а в сложившейся обстановке, почти навер­ няка —смерти. Но ни Рита, ни Женя не соглашаются оставить его одного перед це­ лым отрядом немецких парашютистов. Уже не в силах приказывать, умоляет Басков своих «сестренок» не губить свои молодые жизни, спастись в лесу, пока их отход он будет прикрывать. Незаурядное драмати­ ческое дарование А. Левицкого, исполняю­ щего партию Баскова, именно в этой сцене развернулось с особенной силой. Высокому накалу чувств способствовало также про­ никновенное исполнение партий Риты Л. Ковалевской и Жени Г. Павленок, а в равной степени и мощное, патетическое зву­ чание оркестра и хора (дирижер В. Кова­ ленко, хормейстер Б. Фокин). Но почему же все-таки отброшена авто­ ром оперы интонационная особенность за­ главия? У Б. Васильева в разговорной фра­ зе «А зори здесь тихие...» звучит неспешное философское раздумье о судьбах мира, о войнах, которые проносятся, как смерч, как проклятие, оставляя потомкам все ту же вековечную природу с ее тихими и пре­ красными зорями, неизбывной красотой... К. Молчанов и следом за ним постановоч­ ный коллектив усилили полемический смысл заглавия, оно звучит примерно так: «Зори-то здесь тихие!..» Эта опера — обра­ щение к сегодняшнему поколению моло­ дых: не забывайте, кому вы обязаны этой первозданной тишиной, помните погибших. Потому и художник спектакля А. Морозов щедро разбросал по всему заднику яркие картины многообразной счастливой сегод­ няшней мирной жизни, потому-то и встают вдруг посреди веселящейся компании моло­ дежи, прямо среди нарядных девушек с бадминтонными ракетками, среди юношей 12. Сибирские огни № 5. с гитарами, призраки погибших. Потому-то так суров выходящий из зала старшина Басков. Потому и заканчивается опера пря­ мым призывом к памяти о павших: «Они могли быть среди нас, радоваться жизни...» —несется из динамиков. Суровое, жесткое напоминание о жертвах войны — один из аспектов разговора театра с современным зрителем. Когда речь заходит о произведениях о войне, чаще всего слышится слово «вера» с различными вариациями: «верность», «до­ верие», «вера» как противопоставление фа­ натизму. Эта мысль в той или иной мере непременно присутствует во всех спектак­ лях-раздумьях о смысле свершенного наро­ дом в Великой Отечественной войне. Но раздумья эти тем убедительнее, чем боль­ ше дистанция ог минувшей войны. В «Светлой» такой дистанцией, помогающей увидеть «большое на расстоянии», стали тысячи километров от линии фронта. В та­ ких спектаклях «Красного факела», как «Барабанщица» и «Золотая карета», где со­ бытия развиваются в городках, только что освобожденных от фашистов, расстояние до фронта еще очень невелико. Здесь реша­ ющим становится фактор времени. Создан­ ные в исторически различные отрезки вре­ мени, эти спектакли несли мысль, созвуч­ ную своему дню. Критики не всегда учитывают этот фак­ тор времени, берут в расчет лишь автор­ ский замысел и в своем анализе приклады­ вают спектакль к тому, что они считают истинной авторской задумкой. При этом со­ вершенно не учитывается, что вещь талант­ ливая включает в себя широкие возможно­ сти ее трактовки. Что было бы, если бы те­ атры ставили «Ревизора» совершенно еди­ нообразно, забыв, что в гениальное тво­ рение вложены глубинный философский смысл и социальное обобщение, которые понимаются каждой эпохой по-своему. Многообразие режиссерских прочтений ча­ ще всего определяется тем, какому зрителю адресован спектакль, какие задачи выдви­ нуло время в качестве первоочередных. Настали времена, и «Красный факел» об­ ратился к пьесе «Золотая карета» Л. Лео­ нова. Золотая карета выступает в спектак­ ле символом личного успеха и благополу­ чия. Через соблазн воспользоваться приз­ рачной «каретой счастья» проводит режис­ сер Д. Шаманиди своих героев и судит их в зависимости от избранной ими позиции. Нет слов, в таком подходе к философской пьесе Л. Леонова есть элемент упрощения. Но для молодого режиссера, буквально одержимого молодежной темой, очень ха­ рактерно стремление к открыто-публици­ стическому спектаклю. Своим обращением к молодому зрителю он как бы говорит — сегодня перед вами выбор, воспользоваться ли счастьем, завоеванным для вас старшим поколением, или самим брать свою судьбу в свои руки. Сегодня, когда новые комсо­ мольские призывы ведут на стройки Байка­ ло-Амурской магистрали, когда по всей стране развернулось движение за создание