Сибирские огни, 1975, №5

ков, записанные мной в Абганеровском рай­ оне Волгоградской области у слепой 75-лет­ ней старухи Саганки Сарановны Хечеевой. С живейшим интересом слушал он, а в кон­ це беседы сам - пересказывал ¡в семейном кругу эти песни про путешествие калмыков с Волги через Алтай в Джунгарию, про от­ каз калмыцкого князя Аюка-хана гетману Мазепе идти на оговор со шведским коро­ лем Карлом XII, про надежный союз Пет­ ра I с Аюкой. Ему было занятно знать, как исторические события отложились в фольк­ лоре. Этими песнями нельзя не увлечься, они трогают своей неподкупной любовью к Родине-матери: Вода родной Волги-реки Слаще изюма, вкуснее сахара. Шолохов очень внимательно выслушал рассказ комбайнера С. Э. Петруева, пере­ данный мной по свежей памяти. С этим че­ ловеком я встретился в экспрессе Москва— Волгоград. Сталь Эрендженович Петруев возвращался из Красноярского края, куда он ездил на уборку урожая. Калмык Эренд- женыч очень жалел, что ему на сей раз не удалось заехать на Алтай. — Что, у вас там, на Алтае, свои? — спросил я Эрендженыча. — Там живут люди, которые в сто раз ближе, чем родные,—спелой вишней забле­ стели глаза калмыка и сильнее прежнего обозначились скулы. На Алтай привезли его, когда ему шел всего лишь двенадцатый год. На его иж­ дивении находились три малолетние сест­ ренки да больная мать. В Косихинском районе на Алтае этот «мужичок с ноготок» работал водовозом в совхозе. Морозы на Алтае с каждым днем все крепчали. Ртутный столб ¡падал до сорока, а то и ниже. Мальчишка-водовоз едва управлялся на лютом холоде с громадной бадьей. И сразу же спешил к кузнице,— там дядя Ваня, больно добрый человек, ни­ когда не заставлял мальчугана таскать во­ ду из бочки в кузницу. А пока дядя Ваня опрастывал бочку, маленький водовоз отво­ дил душу у кузнечного горна. Но не стоит- ся водовозной кляче на морозе. Ее от горна не греет, и она тихонечко вышагивает к ко­ нюшне. Бывало, хватится водовоз, а клячи уже нет около кузни. Тогда мальчишка бе­ жит за ней на конюшню. Но вот однажды кузнец Стопарев ска­ зал ему: — Иди-ка лучше ко мне, паренек, в куз­ ницу, может, маленькую кувалду поды­ мешь. Я ее специально для тебя приготовил. На другой день он рано утром, еще до восхода солнца, прибежал на новую рабо­ ту. Не то на радостях ему так показалось, не то на самом деле кувалда оказалась со­ всем легкой. Правда, на первых порах он бил ею не совсем в лад с кузнецом, но мимо наковальни ни разу не ударил. Прошло немного дней, и водовоз стал заправским молотобойцем. Кузнечное ис­ кусство ему так понравилось, что вскоре, через месяц-другой, Иван Сидорович сам стал доверять ему самостоятельные работы. Стопарев добился прибавки хлебного пайка своему подручному и его семье. Петруев совсем воспрянул духом. Мать сказала сыну: «Вот твой дархан1 русский, я понимаю, это настоящий наш спаситель». Еще хорошо чувствовал себя юный водо­ воз в школе. Как только подъедет, бывало, он к школе, так сразу же учитель Николай Иванович Кравченко пригласит мальчика в школу, чтобы он с ребятами поиграл, а вечерами учит его грамоте. ...Сегодня комбайнер коммунист Эренд- женыч, вспоминая свою работу в деревен­ ской кузнице на Алтае, говорит: «Мне не забыть последнего —перед смер­ тью —желания матери: «Сынок, большой ¡грех возьмешь на душу, если забудешь ве­ ликое добро русского дархана». Шли годы. Эрендженыч вернулся на ро­ дину, в Поволжье. Теперь уже нет в живых ни кузнеца Стопарева, нн сельского учителя Кравченко. А у калмыка Эрендженыча есть одно заветное желание: накопить деньжо­ нок и съездить на Алтай, чтоб в знак бла­ годарности поставить памятники добрым русским дарханам... Историей калмыка Эрендженыча Михаил Александрович был тронут до глубины ду­ ши. Я видел, как теплеют его глаза при этом рассказе. Нельзя, очевидно, представить Шолохова певцом и бытописателем одного лишь дон­ ского казачества. Ведь он одновременно с ненасытной жаждой вбирает в себя мате­ риалы о жизни народов своей необъятной Родины, хорошо знает историю, быт и куль­ туру людей буквально всех географических широт. Он сетует, что ему довелось побы­ вать всюду в Европе и Северной Америке, но он еще не побывал в Сибири и Забай­ калье. Но глубоко ошибется тот, кто по­ думает, что Шолохов не знает о нашем крае. Ему о Сибири известно больше, чем иным аборигенам ее. У него на столе лежит вырезка из иркутской газеты, где говорит­ ся, что Братское море затопило лежбища медведей. Хозяин тайги, растревоженный морем, пошел бродить по селам, появляется на Ирети, забегает в Голуметь, где его раньше совсем не видели. Медведь, разбу­ женный новым морем, позволяет себе не­ дозволенные шутки. Газетную вырезку при­ слал в Вёшенскую старик Иван- Петрович Щербаков, скромный бухгалтер из Голуме- ти, который несколько лет назад побывал в гостях у Михаила Александровича. Интерес Шолохова к Братскому морю со­ всем не случаен. Когда Тихий Дон был со­ единен судоходным каналом с Волгой-ма- тушкой, Шолохов свои чувства выразил проникновенными словами: «По правобережью среднего Дона много их, сторожевых и могильных курганов. Древней границей стоят они на высотах Дона, как бы озирая и сторожа задонское займище, откуда некогда шли на Русь на­ бегами и войнами хозары, печенеги, полов­ цы. В течение веков по левому берегу Та- 1 Дархан — кузнец, мастеровой, мудрый.