Сибирские огни, 1975, №5

Впрочем, сам я, надо признаться, никакой не герой. Не герой, и не сказал бы, что рох- тя. Но больше, чем бомб и снарядов, я боюсь показаться смешным. Боюсь и только! Мальчишеский, закоренелый страх! Все, что угодно, — пожалуйста, любое трудное де­ ло. Но воевать с коровой, когда где-то рядом идет настоящий бой, —нет, извините! — Васька! — капитану нужна моя помощь. — Подхлестни ее. На хворостину. — Да ну что вы, ей-богу! — Живей! — Комедия получается... Спектакль... Смешим людей. — Пускай посмеются. Буренка не хочет сдвинуться с места. Рога ее с неким вызовом нацелены на капи­ тана. Веревка натянута, как струна, — Маня, Маня!.. А, черт тебя!.. Васька, ну что же ты?.. Я сдаюсь. Я встаю, беру хворостину, заношу ее над буренкой. Она делает угрожа­ ющий короткий рывок вперед. Афанасьев с проворством, тореро прыгает перед ней. Мы медленно продвигаемся по усеянному воронками ромашковому полю. Взмах хво­ ростины — рывок — остановка — новый взмах... Выглядывая из укрытий, смеются артиллеристы. Хохочут стрелки, идущие нам навстречу, в растянутых взводных колоннах. Хуже всего, что нас знают. Нет такой роты в дивизии, нет такой батареи, где бы мы не побывали. Читателям нашей газеты Афанасьев знаком как автор статей на пар­ тийные темы. Моя фамилия тоже, по-видимому, примелькалась. Эта маленькая извест­ ность до сих пор меня не беспокоила. Только теперь я чувствую, как она тяжела. — Ребята, гляди — редакция! — Где? — Не видишь? С коровой! — Га-га-га! — Лейтенант, землячок, нс тушуйся, —- Скомандуй ей: «Шагом марш!» — Махнем, -не глядя? — Тетеря! Субординации не знаешь. Обращайся сперва к капитану... Мои уши горят. Я бессильно негодую на Афанасьева, затеявшего это дело. А ему хоть бы что. Разгоряченный, распаренный, с выражением неуступчивости на залитом потом лице он то суетливо бежит перед взбрыкивающей буренкой, то, пятясь, тянет за повод, когда она упирается, то выплясывает перед ней первобытный отчаянный танец, боясь попасть на рога. Взрывы горластого хохота прокатываются по полю. Афанасьев несколько взбал­ мошно, но независимо держит курс между этими взрывами, под градом веселых вы­ криков, сыплющихся, как осколки. Его они не задевают. Они все задевают меня. По влажным и зеленоватым от травяного сока колеям дороги-времянки мчатся машины. Одна из них — запыленный, потрепанный газик — с ходу съезжает на сто­ рону, притормаживает и останавливается. Мы спешим обойти ер. Но линялая брезенто­ вая дверца газика открывается. Из-за нее показывается массивная фигура полковника. Хороша встреча! Ширяев, начальник политотдела, подзывает к себе Афанасьева. Ведя на веревке корову, капитан подходит к машине, вытирает лоб рукавом и поправляет пилотку. Па крупном лице Ширяева усталость и озабоченность. — Где были? — В третьем полку. — Ну, как там? За чем остановка? Удивительно, что полковник занят лишь Афанасьевым и не замечает коровы. Кста­ ти, и корова не замечает полковника. Скромно жует она свою жвачку и помахивает хвостом. Капитан подробно, во всех деталях обрисовывает обстановку, сложившуюся на передовой. Он спокоен. А я себя чувствую в глупом, смешном положении персонажа нелепого анекдота. Ширяев это улавливает. — Лейтенант, это что у вас — новая сотрудница дивизионки? Я молчу. Капитан деловито, не принимая шутки, докладывает полковнику о безнад­ зорном стаде, попавшем под артобстрел, о полуразрушенном хуторе и его голодающих жителях. Ширяев на миг задумывается.