Сибирские огни, 1975, №5

годия здесь. Если связной не застанет его в Андреевке, придется посылать в Балак- лею — там штаб батальона. А события идут своим чередом. За какой-то Асеевкой, в двадцати километрах от­ сюда, проходит, говорят, оборонительная линия, и наши с боями отходят. Да черт там разберет! Болтают много: кто говорит, что немцы Лозовую захватили, кто сообщает, что они идут на Изюм и чуть ли уже не вошли в него. Ничего не поймешь. Базарная паника! Но нас она не касается. Во всей Шебелинке (так называется деревушка в девяносто домов) нз военных только я с девятью бойцами, и наша задача ясна: рва­ нуть вовремя оба моста, не раньше и не позже. А это, пожалуй, пострашнее, чем даже строить под огнем. Весь наш батальон рассыпан по мостам от Изюма до Змиева с та­ кой задачей, как и здесь, у нас. Сегодня день, был более оживленным: прошла на • хутор Первомайский ка­ кая-то стрелковая часть, немного кавалерии, несколько орудий. В общем, капля в море, ер.унда. Совсем иное бывало, на душе, когда по нашим мостам проходили сотни танков, на­ крытые брезентом «катюши», а над головой пролетали тяжело нагруженные красно­ звездные бомбардировщики... Это было На этом обрываются мои дневники. Многое с тех пор забыто. Забыты даты, мар­ шруты, имена боевых друзей, очередность событий. Да и сами события запомнились не все. Много их было, тяжелых и грозных, за последние семь месяцев. Наш батальон с очень длинным названием — 26 Отдельный Краснознаменный мо­ торизованный понтонно-мостовой батальон — после затишья попал в самое пекло. За­ писи или потерялись после ранения, или их вообще не было. Может, стало не до писа­ нины. Можно было, конечно, все это восстановить, записать по свежим следам еще в 1944 году, когда привелось мне вернуться к родному порогу на костылях. Но тяжко было вспоминать, да и дневники велись для себя одного, и не думалось, что когда-ни­ будь вытащу их на свет. А годы подсказали, что нужно это сделать. Нас, людей того поколения, остается все меньше, один за другим уходят мои соратники. И никто не расскажет за нас о том, что мы видели и пережили. Генералы и маршалы, пишу­ щие сегодня военные мемуары, видели все это со своих высот, в очень большом, широ­ ком масштабе. Я, командир взвода, ощупывал глазами и руками только детали той огромной махины. Но даже ведь без одного нужного винтика не бывает целого. Забытого теперь не вспомнить, а придумывать заново—кому это нужно? Не приду­ маешь так, как это бывает в жизни, вымысел будет выглядеть бледно и фальшиво да­ же для себя самого. Да и не для себя ворошим прожитое, снова знакомой мерой меря­ ем пройденные версты и годы, с прежней болью еще и еще раз переживаем неудачи и с гордой радостью вспоминаем о победах. Многое забыто, но не забыто главное: э т о было. Передо мной — небольшой блокнотик стихов, сшитый из школьных тетрадей и не- реплетенныи в знакомые малиновые корки какого-то армейского устава. Его формат_ для карманов гимнастерки. Я готовил его еще на Дальнем Востоке, перед отправкой наших эшелонов па запад. Повезло этой маленькой книжке —- она прошла со мной до конца, до моей последней переправы на Днепре и, наполовину исписанная, потрепан- ная, вернулась ко мне, уже инвалиду войны, своими сложными путями. Ее вместе с частично уцелевшей моей «канцелярией» отыскали в ротной машине и прислали друзья. Здесь нет подробных записей, а лишь короткие стихи, набросанные наспех, о том, что случилось день, а может быть, час назад, а даты под ними — единственный слабенький пунктир пройденного за полгода. Что ж, пройдусь мысленно еще раз по тем недоброй памяти дорогам, чтобы снова напомнить себе и людям: - Это было. Это не должно повториться.