Сибирские огни, 1975, №5

шает этакая двукрылая фанерная стрекоза гирлянды ракет над фронтом и начинает швыряться мелкими бомбами или строчить из пулемета. А над Сталинградом весь день поднимался черный дым, всю ночь полыхало баг­ ровое зарево. Получил письмо с далекой родины от наших подруг и участниц веселых деревен­ ских вечеринок. Просят, конечно, прислать весточку и шлют пожелание скорее вернуть­ ся домой с победой. Дорогие мои, какую же мне весточку вам прислать, о чем вам на­ писать? Не о том ли, что я уже за Волгой, что на моих глазах гибнет Сталинград и что Волга, мать наших рек, вот-вот захлебнется нашей же кровью? Невыносимо тяжко на душе, но спасибо вам за добрые слова, за то, что не изменили старой дружбе нашей. Вера и Юля, Коля, и Вася — говорят, это были неплохие друзья в свое время. 28 августа Пришло сообщение «В последний час» — первое за все лето. На одном из фронтов наши войска перешли в наступление и освободили более шестисот населенных пунктов. Разгромлено несколько дивизий врага, захвачено много трофеев. Каждый из нас, ко­ нечно, радуется, и у всех сегодня, в конце августа, на душе весна. А мы снова в путь — вверх по волжскому берегу. Снова ночные дороги, спящие не­ знакомые деревни. Первая машина уже ушла. Через полчаса выедем и мы на своих понтонных грузовиках. 2 сентября Мой знаменитый месяц. И как я забыл вчера о его наступлении и даже мысленно не отметил эту дату — первое сентября? Может быть, оттого, что «все равно война»? Уже третий сентябрь я и тысячи таких же, как я, ничего общего со школой, какой бы то ни было, не имеем. Прошли мы десять классов и одиннадцатый, как говорится, кори­ дор, и взяла нас жизнь е свою другую школу, суровую и грозную. Школа жизни! Как это звучит красиво и романтично. Но на деле все гораздо проще. Копай себе окопы да траншеи, строй уютные землянки-норы по темным лесам, наводи переправы под огнем. Вот несложная программа нашей школы. И сумей выполнить ее, не дрогни, не оглянись назад — иначе провалишь экзамен на звание человека. А он, наш экзамен, на сотнях больших и малых, своих и чужих рек. До самого Берлина. Что ж, друже мой лейтенант, продолжим учебу в этой школе. И добрый путь нам с тобой, в добрый час! 3 сентября ...Заволжская степь. Тишина. Ярко светит солнце. Коршуны парят в небе высоко-вы­ соко, а потом, сложив крылья, камнем падают в траву и снова взмывают с какой- нибудь добычей в когтях. Куда ни посмотришь, стоят скирды. Тройки верблюдов таска­ ют лобогрейки — косят пшеницу. Самое примечательное здесь — ширь и тишина. Чувствуешь себя почему-то очень одиноким и маленьким. На западе отсюда видны высокие берега Волги, помеченные синими полосками лесов и садов. А на востоке — степь до самого горизонта. Небо и степь. Степь и небо. Но и здесь, в этой мирной тишине, ни на минуту не забудешь, что совсем недалеко идет война: комбайны стоят сиротливо по краям нескошенных участков пшеницы — не­ кому их ремонтировать, в поле работают только одни женщины. Да вот мои бойцы по­ могают. Они с радостью идут на эту работу, каждому хочется хотя бы чем-нибудь вспомнить прошлое, хоть немножко отдохнуть душой. Каждому любо проехать по степи на лобогрейке или же вдохнуть горячей пыли возле комбайна и смотреть, смотреть на шуршащую струю пшеницы. Вот как раз проезжает на лобогрейке один из моих — Шишкин, могучий, с покатыми плечами, добродушный парень с Алтая. С довольной улыбкой он ласково понукает верблюдов: — Но-о-о, милые! 23 ноября Завтра мой день рождения — исполняется мне 24 года. А сегодня—какой подарок этому имениннику, подарок под названием «В последний час»! Под Сталинградом на-