Сибирские огни, 1975, №5

Вот небольшой перерыв. Вскочили и побежали дальше, поглубже на остров — хоть какую-нибудь ямку найти! Только забежали на гребень высотки — опять душеразди­ рающий вой, гром. Прошло и это. Мы бежим дальше. Забрались в блиндаж. 1ам уже сидело человека три. Тесно, низко, но все же чувствуешь себя как-то лучше, хотя зна­ ешь, что тощий накатик не спасет от прямого попадания, а только укроет от осколков. Бомбежки больше не было, и мы пошли (правда, не без оглядки) к дороге. Стал я переходить на ту сторону острова, искать своих. Вижу, лежат, стонут. Одному санин­ структор делает перевязку. Рядом другой раненый — в боку рана. Разорвал индивиду­ альный пакет, перевязал, как умел. Рядом в траншее засыпало пятерых, одни головы видны. Там же и мой земляк из Уржума, Сергей Евсеев, помощник командира роты. Торопливо откопали их. Ран, к счастью, ни у кого не оказалось, но все контужены. У Сергея голова трясется, говорить не может. На этом острове мы потеряли восемь человек. Трое из них убиты. Кровь моих то­ варищей на этих страницах... Вот и посмотрел впервые в лицо смерти. Неприятное оно, это лицо, нехорошее. От такой страхолюдины с души воротит. Августовский день 1942 года на ближних подступах к Сталинграду запомнится, наверно, на всю жизнь, даже если ей и будет суждено продлиться немалый срок. При­ шел к колодцу, достал воды, полкотелка выпил, остальное на голову вылил. А от воя самолетов не могу найти покоя. Видно, и в самом деле пуганая ворона куста бон гея. Ночью вышли отсюда ближе к Калачу, а на другой день вернулись снова к пере­ праве и сейчас сидим по-над Доном в окопах, в обороне. Вчера отходили наши войска по разбитому мосту, а с утра уже шли и машины по нему. А сверху бомбят... И вот с грохотом что-то взрывается на мосту. Все горит. На том берегу, у самой воды, шум, крики, машины, повозки. Не все успели перебраться сюда. Вдруг на самый гребень вы­ махнула «катюша», развернулась и прорычала свой последний залп, а потом взорва­ лась сама. Больно было на это смотреть, будто в пламени и дыму погиб лучший друг... Сразу же на горе появились два немецких танка. Люк одного из них открылся, подня­ лась оттуда черная фигура и долго смотрела в бинокль в нашу сторону. Тихо, тихо стало на том берегу. Тихо и пусто... Остались только повозки, брошенные ’ маши­ ны, кони. Так они подошли к Дону. Мы слышали из своих окопов их лающие крики в бал­ ках. Ходят, сволочи, даже не пригибаясь, по самому гребню горы, чувствуют с^бя как дома. А от острова, один за другим, отплывают бесшумно какие-то шары — то головы плывущих к нам бойцов, не успевших переправиться по мосту. Мы слышали, как плыли двое. Один плывет впереди и зовет другого, ободряет его, говоря, что он уже стоит на твердом дне, а тот отвечает, что уже тонет и что его обманывают, что тут вообще до берега далеко. — Я сам, брат, тону, — отвечает более спокойный голос на беспомощные стоны. В это время застучали немецкие автоматы, и голоса умолкли. Но они все-таки вы­ плыли, эти двое, в последнюю минуту ухватившись за проволоку, перетянутую через ре­ ку на деревянных поплавках. 10 августа Врагу бы такую жизнь, как наша! Немцы сидят на горе и обстреливают всю мест­ ность, кричат во все немецкое горло, купаются в Дону, рыбу гранатами глушат. А мы прячемся, и угостить их нечем, даже напиться в такой зной негде. Никакой обороны почти нет, только отдельные точки вдоль берега да пустые око­ пы, да вот наша понтонная рота, растянутая редкой цепочкой. Грохают время, от вре­ мени с того берега минометы, и мины со свистом и шелестом проносятся над нашими головами. Бои идут где-то к западу от реки, все еще на той стороне, и ниже по реке. Посидел в блиндаже возле старого окопа. Стойки из вербы, вбитые в землю, брыз­ нули во все стороны зелеными ростками и листьями. Сижу и думаю: «Bof какова в них сила жизни. Если б эта силушка, побеждающая даже смерть, дана была бы челове­ ку...» А вербы стоят, зеленея молодыми побегами в полутьме и прохладе блиндажа, А тем, кто здесь, может быть, погиб, больше не вернуться к живым — мы ведь сгораем