Сибирские огни, 1975, №4

пать придется.—И он уже по привычке посмотрел на свою ладонь, по­ том на ее обратную сторону. Александр, глядя на его словно присыпанную пеплом голову, на его ссутулившееся безногое и потому кажущееся крохотным туловище, подумал, что человек чем-то напоминает свернутую пружину: может раз­ вернуться сразу, может долго и равномерно отдавать дарованный приро­ дой запас энергии. Дело в том,—как он настроится. — Детям про тебя, Саша, расскажу, чтобы не забывали доброго че­ ловека,— говорил Селиванов.—Пиши мне, твои письма праздником для меня будут. Через день Александр получил документы, надел новое обмундиро­ вание и зашел в палату проститься, но Селиванова в ней не оказалось. На кровати лежал исписанный его рукою листок бумаги: «Дорогой Са­ ша, храни тебя судьба. Прощаться не могу, боюсь тогда не встренемся. Я и к взводу потому не пришел проститься, когда вас отправляли на фронт. После войны заезжай свидеться. Адрес мой знаешь». Александр перевернул листок и на обратной стороне написал: «Будь здоров и стоек, как в бою. Желаю тебе всего наилучшего». Обернулся и увидел Золотар 'за, одетого в шинель и с рюкзаком за плечами. — Спасибо за компанию, старший лейтенант Гловацкий,— снимая очки, проговорил он и принужденно улыбнулся. — Вам тоже,—ответил Александр. Золотарев хмыкнул и пожал плечами. — Желаю вам, Гловацкий, дожить до победы. — И что потом? — вырвалось у Александра. — Вы же слыхали в курилке.—Золотарев приподнял ладонь и вы­ шел нз палаты. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ В холодную декабрьскую ночь родился у Алексея сын. На пятый день, как только поднялась Таня, дед Алексей измерил правнука дратвой и мерку засек на оконном косяке. Мальчик был на удивление спокоен, почти не плакал, и это поначалу пугало молодую мать. Через неделю Та­ ня написала Алексею письмо, перевела дедовскую меру в сантиметры, ■ состригла с сыновьей макушки светленькую прядку и завернула в пись­ мо. Но или где-то на пути к фронту фашисты подожгли почтовый вагон, .пли сраженный возле передовой почтальон не донес почтовую сумку! Спустя месяц Таня снова написала мужу о маленьком сыне, что он бел, как отец, что глазки у него голубые и нос, видимо, тоже будет, как у отца! Алеша рос. Дед говорил, что родился малый с понятием, потому что молчи г и не требует к себе постоянного внимания. Смастерил ему зыбку и к потолку приладил черемуховый очеп. — Вернется Алексей, обидится, ежели без зыбки-то изба будет,—го­ ворил он,—Уходу, скажет, жалко было на командирское дите.— Но при­ учать к зыбке правнука не советовал: «Не просит качки —не навязывай­ те, только когда запросит, тогда качайте, да и то не шибко, чтоб сызмала •не баловать». Скоро Алеша-младший начал смеяться, но плакал по-прежнему ред­ ко—лишь когда был голоден. г н а Вечером возвращалась Таня с работы. Сперва отогревалась возле печкщ потом умывалась горячей водой, чтоб не застудить собою ребенка и что нз авиться от запаха бензина. Затем, сияя материнской радостью склонялась к сыну, целуя, лаская и нежно приговаривая. Ребенок отве- л еи мягким воркованьем. Возвращалась с работы свекровь, иногда