Сибирские огни, 1975, №4

Но стрелки часов не давали покоя. Они сходились на цифре девять, и уже мерещился военком. — Вот жизнь, черт возьми, дождался радостного вечера — и надо идти. Валя начала прибирать волосы. — Что опять у тебя? — Совещание. Потом спецпочта,— поднявшись, ответил он и рас­ правил гимнастерку.— Когда кончу дела, приду к тебе, ладно? — Если мы еще не ляжем спать.— Глядя на закрывшуюся за ним дверь, Валя сказала матери: —Довольна, что добиваешься своего? Мать словно ждала этих слов, тотчас заговорила: — Ох, не греши, дочка. Чем он хуже Гловацкого? До войны был в почете, и война началась, не погнали, как других, а место ответственное дали. С таким жить не тужить и горя не мыкать. Ан, по его старанию в контору тебя поставили. Сватает —не упрямься, время твое подошло, без мужика дом сирота. Начнут опять по полям гонять, надорвешься, загубишь красоту свою и зачахнешь. Выбрось кузнеца-то из головы. Ежели он и останется живой, все равно не догнать ему Евдокима. — Не повторяй одно и то же. — Да как не повторять умные советы, не для чужой, для своей до­ чери добро лажу, пойдут дети — узнаешь, как горит душа.— Валина мать спустила на плечи платок, вздохнула:—Будешь противиться сво­ ему счастью, горемычной останешься навеки, попомни меня. — Куда дела Сашины карточки? —утерев слезы, спросила Валя. — Целы, куда им деться,—недовольным голосом протянула мать. —Ты еще больше полюбишь Евдокима, как в ум войдешь. Девичий век не вечен: цветешь, цветешь да и завянешь. Тогда кого найдешь? На пар- ней-то, на твою ровню, похоронки шлют. В субботу Дошка перевез свое имущество, пригласил на свадьбу военкома с женой. К назначенному времени теща накрыла стол, расста­ вила бутылки самогона, подкрашенного брусничным ¿оком. К голланд­ ской печи подкатили бочонок с медовой брагой. Но военком не явился, не пришла и Таня. От стыда заплакала Валя, примолкла ее мать, пере­ живал Дошка. Самым большим ударом для него было отсутствие воен­ кома: уж не на фронт ли хочет отправить? Поздним вечером Валина мать сходила за Таней, но она сказала, что теперь дом их будет обходить по другой стороне улицы. ...В ту ночь Александр возвращался из боевого охранения. Густая темнота укрывала землю, ни с нашей стороны, ни со стороны противни­ ка не слышалось ни одного выстрела. А когда над притихшей землей вспыхивала ракета, вокруг ненадолго раскрывалась недавно взломан­ ная оборона противника: развороченные брустверы, воронки. «Здесь ранило Захарова, прямо в траншее,— подумал Александр и вспомнил, как не хотел Захаров уезжать в госпиталь, но рана не поз­ волила остаться в строю.—А вот там у старшины Букаленко осколком вынесло стальные зубы, почти как у политрука Стародубцева, только у того пулей, а у старшины — осколком. Второй раз выбило зубы. Зря говорят: рана на рану не приходится. В этой войне все приходится, и ра­ на на рану и пуля на пулю». В который раз за день вспоминалась утренняя церемония вручения дивизии гвардейского знамени —как, опустившись на колено, целовал полотнище старый генерал. На пути показалась бывшая вражеская траншея с разрушенным блиндажом, полузаплывшая талой водой. Не доходя нескольких шагов до землянки, Александр спустился в ложок, вдруг что-то шаркнуло по