Сибирские огни, 1975, №4

великой Родины,—возразил Дошка.— Великие полководцы не сидят в окопах, а что стоят заслуги многих окопников по сравнению с их за­ слугами? Дед из-под нависших седых бровей глянул на него, поставил свой стакан с мутноватым самогоном и ушел в прихожую. — Если бы каждый наш красноармеец убил по фашисту, то их бы уже давно не было,—продолжал Дошка. — Хоть и мыслитель ты стал, да говоришь не всё как надо,— от­ ветил Алексей. — Как не всё? Другой на фронте только кашу переводит. А в ты­ лу всякая женщина, любой подросток за двоих тянут, их труд питает всю армию, в том числе и тех, кто коптит землянки. — Ты, Евдоким, не представляешь, что такое солдатская окопная жизнь. — Везде она сейчас одинаковая. Возьми хоть нашу военкоматов- скую службу. Ни дня, ни ночи покоя нег. Надо отмобилизовать лучшие силы для фронта и в то же время не подорвать внутреннее производст­ во, главные соки, питающие армию и весь народ. Алексей пододвинул налитый ему самогон: — Пью за того, кто, коченея от холода, своею грудью сдерживает врага, пью за Сашку Словацкого! Разговор больше не шел. Первой поднялась Таня и начала соби­ раться. За ней встала Валя, а спустя минуту поднялся и Дошка. Алек­ сей, не обращая на него внимания, сказал Вале: — Против Евдокима особого зла не ношу, но тебя хотел бы видеть одну, без провожатого. Иначе за Сашку я высмолю тебе ворота. Не за­ бывай, он на фронте. Валя засмеялась и мельком глянула в прихожую на Дошку: — От скуки я, Алеша. — От скуки грустят, но не развлекаются,—отрезал Алексей и, подходя к Тане, проговорил:—Останься хотя на полчасика, вдвоем ведь еще не были. — Поздно, Алешенька. Ты еще с дедом и с мамой не поговорил. Завтра постараюсь раньше кончить работу, а на послезавтра попрошу выходной день. — Я позвоню директору МТС,—вставил Дошка. — Не надо, меня так отпустят. — Смотри,— буркнул Дошка и повернулся к Алексею: — Заходи ко мне в военкомат. Да если что надо, не стесняйся, говори, вместе-то луч­ ше провернем насчет продления отпуска. Алексей заложил большой палец под портупею, нахмурил белесые брови и потупился. Дошка глянул на шагнувшую к двери Валю и бро­ сил Тане: — Так идем вместе, если собралась. — Идем.—Она помахала рукавичкой Алексею и его матери. Алексей проводил гостей за ворота и вернулся. На печи храпел дед, мать убирала со стола. Алексей попросил ее сесть, и сам сел на­ против нее. — Тяжело, мама? — глядя на ее усталое лицо, спросил он. Она, не отрывая от него глаз, покачала головой из стороны в сторону, потрога­ ла рукав его гимнастерки, потом поблескивающие, зачесанные на сто­ рону волосы и тихо ответила: — Нет, сынок, не тяжело. Работа не тягость, а утешение. Можно работать, пока ноги не согнутся, только бы скорее кончилась война. Все думки мои на том, Алешенька. Уж хошь бы за отца, за то, что и я не видела своей доли, не отпускали бы тебя на фронт. Будь проклят тот, кто выдумал и начал эту войну.— Губы у нее задрожали, и она