Сибирские огни, 1975, №4

губернатор потребовал немедленного объяснения своего поступка. Автору книги удалось отыскать в Красноярском архиве переписку по этому делу. Вскоре после совещания семнадцати в селе Ермаковском скончался Анатолий Ва­ неев. Через двадцать дней после его смерти Доминика Васильевна Ванеева родила сы­ на. Первый исследователь жизни Ванеева и публикатор его писем Николай Алексеевич Забурдаев писал в своей книге «А. А. Ване­ ев», изданной в Горьком в 1962 году, что мать покойного революционера приехала на могилу сына и через несколько дней «стала собирать невестку в путь». «Наступили хо­ лода,— продолжал исследователь,— Доми­ ника сложила все: литературу, письма, тет­ ради, записные книжки, вещи. Как она вы­ ехала с ребенком и как добралась до же­ лезной дороги, никто теперь не помнит. Только в семье, в памяти новых поколений Ванеевых сохранилось полузабытое преда­ ние: однажды зимой во время вьюги к их квартире на Ковалихинской улице подъеха­ ла кибитка. Все выбежали навстречу. Это была Анастасия Ивановна с Доминикой». Но предание оказалось неточным. Из доку­ ментов, приведенных П. Мешалкиным, вид­ но, что Доминика была вынуждена прожить в Ермаковском еще восемь месяцев, выеха­ ла из Минусинска только 2 июня 1900 го­ да «к родителям в Херсонскую губернию», а в Нижнем Новгороде появилась лишь 14 ноября. Письма Ванеева автор очерков цитирует почему-то по книге Г. Е. Хаита «Товарищи в борьбе», изданной в Красноярске в 1965 году, тогда как они увидели свет тремя го­ дами раньше в названном выше сборнике Н. А. Забурдаева. Отстаивая точность, П. Мешалкин после сообщения о выезде Доминики из Минусин­ ска в город Александрию Херсонской губер­ нии вступает с кем-то в полемику: «В свете этих данных ошибочным является утверж­ дение некоторых исследователей о встрече В. И. Ленина во время его пребывания в Нижнем Новгороде весной 1900 года с Д. В. Ванеевой». А кто это утверждал? В сноске назван путеводитель по ленинским местам в городе Горьком, составленный А. Лугининым и Е. Потаповой. В путеводителе есть такие стро­ ки: «Видимо, в этот именно приезд Владимир Ильич сразу же с вокзала отправился к Ва­ неевым. Надо было поддержать их после смерти Анатолия. Особенно трудно приходи­ лось Доминике Васильевне». Судя по всему, эти строки сохранились от первого издания. Но вот мы открываем второе издание, ис­ правленное и дополненное (г. Горький, 1970) и на стр. 47 читаем: «Когда суматоха, вы­ званная приездом Владимира Ильича, нем­ ного улеглась, пошли расспросы о Надежде Константиновне, о матери и сестрах, о Ле- пешинских... Доминика Васильевна, ока­ зывается, жила у родителей на Украине, но хлопотала о том, чтобы приехать в Нижний». Вероятно, только собиралась хлопотать. Владимир Ильич был проездом в Нижнем Новгороде 8 или 9 июня 1900 года. А Доми­ ника Ванеева, по всем данным, приведенным в книге П. Мешалкина, в то время еще на­ ходилась в дороге на Украину... Без книги «Единомышленники», на мой взгляд, сейчас не обойдется ни один иссле­ дователь революционного движения и си­ бирской ссылки последних лет прошлого века. А. КОПТЕЛОВ Марина Костенецкая. Луна холодного ли­ ца. Повесть. Рига, «Лиесма», 1973. Девушка, рижанка, никогда ранее не по­ кидавшая пределов большого города, сама, по доброй воле, отправляется на Дальний Восток, добирается до Чукотки, настаивает, чтобы ее направили в отдаленнейший рай­ он, а оттуда — в самое труднодоступное стойбище оленеводов. Ее задача — обучать пастухов грамоте. Но Север есть Север, здесь на счету каждая пара рабочих рук, и никому не удается сосредоточиться целиком только на исполнении установленных обя­ занностей, да Алена и не отгораживается от жизни, а стремится познать все, испытать на самой далекой окраине страны ту меру трудностей, что выпадает на долю корен­ ных жителей, и она учится мужественному искусству многосуточных переходов по тунд­ ре, пургует там, пасет оленей, приучается к чукотской, не всегда проходящей обработку огнем, пище... Крупно, широко строит свою судьбу ге­ роиня повести молодой писательницы Мари­ ны Костенецкой. И повесть не фальшивит ни одной строкой; неудивительно — у Алены, от лица которой ведется рассказ, такая же яркая биография, что и у самой Костенец­ кой. Очевидно, прав писатель Н. Задорнов, указывая в предисловии: «Автора этой кни­ ги нельзя отождествлять с ее героиней, в которой, конечно, есть многое от самой Ко­ стенецкой, но которая все же — тип обоб­ щенный». Но разве легко следовать этому предупреждению, зная, что будущая писа­ тельница тоже (совсем еще недавно!) ко­ чевала по тундре, замерзала в бескрайних просторах, изнемогая, брела по ослепитель­ ному насту, вместе с пастухами-чаучу, рис­ куя жизнью, спускала по ледяной крутиз­ не тяжело нагруженные нарты... Скорее всего нужно сказать так: и саму Марину Костенецкую, и талантливо создан­ ный ею литературный образ отличают луч­ шие черты советского молодого человека — неустрашимая жажда подвига, тяга к ново­ му, воля к победе, стремление выполнять свою работу как можно лучше, обязательно с полной отдачей сил. И еще: вера в самое святое — дружбу и братство всех народов нашей страны. При первом, беглом знакомстве повесть может показаться написанной незамыслова­ то, даже канонически. Человек приезжает в далекие края, приступает к работе, добро­ совестно выполняет порученное, а земля экзотическая, и без приключений там не обойтись,— вот, по окончании эпопеи, и создается нечто вроде путевых записок. И название вроде бы соответствующее схеме,