Сибирские огни, 1975, №4

Однако сам Клеменц отказался подтвер­ дить показания Александрова. И, как было отмечено в протоколе, на допросах относи­ тельно участия в деятельности «Земли и во­ ли», своих товарищей по организации, а также относительно найденных у него бу­ маг «отозвался частью запамятованием или нежеланием давать какие-либо объяснения, а частью давал таковые весьма неопреде­ ленного и неясного содержания» 32. На допросах Клеменц держался с удиви­ тельным достоинством и хладнокровием. В самых, казалось бы, безнадежных ситуа­ циях он не только не терял присутствия духа, но еще и шутил при этом, излагал следователям разные научные гипотезы и теории. Своими широкими познаниями, глу­ боким умом и неистощимым юмором он внушал к себе невольное уважение. Даже сам прокурор Петербургской судебной па­ латы Плеве, принимавший участие в допро­ сах, высказал сожаление, что такой глубо­ кий и умный человек «сбился с пути». Вскоре после ареста Клеменц был водво­ рен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. Но и здесь он не терял времени даром: много читал, изучал иностранные языки, пытался наладить связь с товарища­ ми, оставшимися на свободе. Почти два года провел Клеменц в крепо­ сти. И это, как ни странно, спасло ему жиЬнь. Дело в том, что пропагандистская и литературная деятельность Клеменца, хотя и носила откровенно антиправительствен­ ный характер, протекала главным образом в 70-е годы. Он был арестован до того, как начались массовые террористические высту­ пления революционеров-народников, верши­ ной которых стала казнь Александра II 1 марта 1881 года. Как рассказывал сам Клеменц, если бы он был арестован раньше и судился по процессу 193-х, то «в числе зачинщиков был бы осужден на 10 лет ка­ торги», если бы его арестовали позже, «в самый разгар белого террора, то он, несом­ ненно, был бы присужден к смертной казни»33. Но поскольку Клеменц сам никогда не проповедовал террора, то его обвинили только в участии в революционной пропа­ ганде. К тому же, Плеве считал, что про­ цесс 193-х в свое время был сильно раздут и что один из его инициаторов бывший харьковский прокурор Жихарев сильно пе­ рестарался. Поэтому после многомесячной 'переписки решено было дело о 58-ми лицах, «обвиняемых в принадлежности к преступ­ ному сообществу» (по нему привлекался и Клеменц), не передавать в суд, а решить в административном порядке. Для Клемен­ ца была избрана наиболее тяжелая мера наказания — пятилетняя ссылка в Якут­ скую губернию. В августе 1881 года Клеменц был переве­ ден из крепости в Дом предварительного заключения, а спустя несколько дней вмес­ те с другими осужденными отправлен в Сибирь. В октябре Клеменц прибыл в Красноярск. Но более чем двухлетнее пребывание в кре­ пости дало себя знать. В Красноярск ои прибыл уже серьезно больным. Несколько месяцев провел Клеменц в красноярской тюремной больнице. В мае 1882 года он обратился к директору Депар­ тамента полиции с просьбой разрешить ему отбывать ссылку в Енисейской губернии, так как по состоянию здоровья он дальше ехать не в силах. Просьба была удовлетворена лишь после того, как генерал-губернатор Восточной Си­ бири Анучин лично убедился в плохом со­ стоянии его здоровья. Клеменцу разрешили поселиться в Минусинске, где к тому време­ ни уже находилась довольно большая груп­ па политических ссыльных. Многих из них он знал раньше по совместной революцион­ ной работе, с другими познакомился здесь. Человек общительный, разносторонне об­ разованный, остроумный, Клеменц очень быстро стал душой минусинской интелли­ генции. По его инициативе стали устраи­ ваться совместные чтения и реферирование новых журналов, произведений П. Л. Лав­ рова, Н. К. Михайловского, а также запад­ ноевропейских писателей и социологов. На одном из собраний Клеменц выступил с ре­ фератом о брошюре Г. В. Плеханова «Со­ циализм и политическая борьба», изданной только что созданной марксистской органи­ зацией «Освобождение труда». Клеменц, по словам Л. Дейча, положительно отнесся к работе Плеханова и собирался ему писать. Но, пожалуй, самое большое значение для всей дальнейшей жизни Клеменца име­ ло его знакомство с Николаем Михайлови­ чем Мартьяновым, основателем знамени­ того Минусинского музея. Вскоре Клеменец становится его другом и помощником. Для музея, долгое время вынужденного пользоваться услугами малоквалифициро­ ванных и порой случайных сотрудников, Клеменц был подлинной находкой. Он при­ нимает участие в разборе и научном описа­ нии многочисленных коллекций, собранных в музее, готовит новые экспедиции, ведет переписку с учеными и путешественниками. Работа в музее по-настоящему увлекла Клеменца и в то же время показала ему, что он многого не знает, многого не читал. И началась упорнейшая работа по изуче­ нию истории, географии, геологии и этно­ графии Сибири. В этом ему неоценимую по­ мощь оказал Николай Михайлович Ядрин- цев, талантливый писатель и путешествен­ ник, страстно влюбленный в свою родину — Сибирь. Он привлек Клеменца к сотрудни­ честву в газете «Восточное обозрение», кото­ рую редактировал, вел с ним обширную на­ учную переписку, советовался по самым различным вопросам. В неопубликованных воспоминаниях о Ядринцеве Клеменц писал: «У нас шла оживленная переписка по мест­ ным и этнографическим вопросам. Благода­ ря этой переписке мы были au courant* всех научных новостей, касавшихся Сибири. Яд- ринцев засыпал нас (Клеменц имеет в виду себя и Мартьянова.— Н. Як.) вопросами, * Au courant (Франц.) —быть в курсе дела.