Сибирские огни, 1975, №4

будь озабочен только одним: злыми пилюлями тешить нутро да выполнять больничный режим. Грань отчуждекья — высокий забор, нет меня больше в мире большом: может, и солнце погасло с тех пор, как я оттуда молча ушел! Но амбразурами щели сквозят, в них устремляю тоскующий взгляд — вот они, люди, рядом живут: где-то железом и камнем стучат, где-то ругаются и поют. Башенный кран высоко в небесах вытянул руку, стальной рычаг, а смуглые парни в одних трусах снизу «Майна» да «Вира» кричат. Парни вы, парни, Иваны мои, вы не заметили ничего: вычеркнут кто-то из вашей семьи, на перекличках нет одного. Многоэтажно поднимется дом и в суете хвалебных речей никто не поведает, сколько в нем моих невидимых кирпичей. Парни, вам будет самим невдомек, и никому