Сибирские огни, 1975, №4

Она для нас и не прошла, она, как тяжкий бред, зловещим эхом догнала опять из прошлых лет. Она — пожизненная боль, и по ее вине мы снова мечемся с тобой в больничной тишине... Твоих причуд ни перечесть, ни угадать нельзя. Но стой, пора бы знать и честь, ведь мы с тобой друзья. Ведь после этаких дорог положен выходной... И вот он, светлый костерок, плеснул передо мной. А у огня сидит она, задумчива, одна: опять грустит наедине — конечно, обо мне. Ах, Феня, Феня, старый друг, тебе и невдомек, что я, мечта, незримый дух, забрел на огонек. Не закричу издалека на этот раз «Ау», у дорогого костерка не сяду на траву. А только нежным ветерком коснусь твоей щеки, пройдусь неслышно босиком излучиной реки. Свои приметы отыщу — зарубки да пеньки, и наконец-то навещу лесные тайники. Заначки наши, тайники, отрада рыбака: в них чашки, ложки, котелки, сачки, крючки да поплавки лежат под берегом реки в чащобах тальника. Там есть кубышка пуда в три —