Сибирские огни, 1975, №4

водившая в сорок первом четырех сыновей, кланялась в пояс у ворот дома каждому танку и осеняла крестным знамением идущих на смерт­ ный бой чьих-то сыновей в танкистских шлемах. На какой-то миг Тучин увидел в комбайнерах тех танкистов, время сместилось, прошлое вошло в настоящее, и душа его пришла в смятение. А комбайны шли по проспекту, шли, как на параде, между шеренга­ ми людей, и бункера их украшали пятиконечные звезды. Прошел последний, он приотстал и теперь, прибавив скорость, по­ качиваясь, догонял остальные. Следом медленно двинулась колонна скопившихся машин и троллейбусов. Кто-то из шоферов нажал на клак­ сон. Певуче запел гудок, словно салютуя проходившим через город степ­ ным кораблям. Через несколько минут улица жила уже обычной жизнью. Спешили по своим делам люди, нарастал и замирал гул сновавших машин, хло­ пали двери магазинов. Торопливо перекидывая негнущуюся ногу, Тучин пошагал в ту сторону, куда ушли комбайны, но быстро отстал и свернул на старую, застроенную деревянными домами улицу. Здесь было мало машин, мало прохожих и много желтых листьев на тротуарах. Эти мед­ ленно облетавшие листья и изодранные афиши о прошедших футболь­ ных матчах и гастролях артистов напоминали еще об одном ушедшем из жизни лете, но было от этого не тоскливо, а лишь слегка грустно. Так чуть грустно становится от задумчивой мелодии, навеявшей вдруг что-то хорошее, давнее, ушедшее вместе с молодостью... Тучин всегда любил эту улицу со старыми заборами, из-за которых пахло прелью запущенных садов, ему нравились выщербленные тротуа­ ры, дома, похожие на терема, тяжелые двухстворчатые двери которых манили тайной скрипучих лестниц и темных коридоров. Все здесь было покрыто налетом времени: большие почтовые ящики, поддерживаемые решетками навесы над входами, ажурные кружева резьбы по карнизам и наличникам. И сизые голуби, дремавшие над окнами, тоже казались старыми и неподвижными, как точеные украшения. Казалось, вот-вот на крыльцо какого-нибудь дома степенно выйдет старик в картузе и под­ девке, либо выскочит раздувать самовар круглолицая девка с толстой косой, но открывались двери, и, стуча каблучками, с широких ступеней сбегала студентка в мини-юбке, а следом выходил очкастый парень с портфелем. Однако обаяние улицы не исчезало, и молодость на фоне старины казалась только милей. Осенний воздух был полон далеких и близких звуков. Где-то у школы шумела детвора, пронзительно прокричал паровоз с железнодо­ рожной линии, на подоконнике раскрытого окна крутилась пластинка с песней на французском языке, и непонятно было —женщина поет или мужчина. Почувствовав себя усталым, Тучин свернул в маленький скверик и тяжело опустился на крашеную ребристую скамейку. Перед его мыслен­ ным взором все еще были громоздкие машины со звездами и ребята, напомнившие ему танкистов. Он не умел делать какие-то обобщения, просто эти парни за штурвалами комбайнов растревожили его. Растре­ вожила старушка, напомнившая ту, что благословляла когда-то танки­ стов. Какое-то новое чувство оттеснило обиды Тучина, и раздражения у него больше не было. Ему казалось, будто он слышит гулкие, мерные шаги солдатского строя. Но это лишь громко стучало его сердце. — Здрасте,—произнес рядом детский голос. Тучин поднял глаза. На краешке скамейки сидел худенький маль­ чишка, лет десяти. Шея его была повязана новым, еще не обмятым пионерским галстуком, уголок которого топорщился за затылком. — Здравствуй,— машинально поздоровался Тучин.