Сибирские огни, 1975, №3

Утро было ясное, очень прохладное. Дул пронизывающий до ко­ стей ветер со стороны Амура. А в цехе было почти по-домашнему тепло. Именно тепло, а «е жарко. По крайней мере, в том уголке, где расположился я. Возле стана же и вблизи печей действовала отсасы­ вающая и нагнетающая вентиляция. Там тоже не было такой невыно­ симой жары, как в «коминтерновском» или нейво-шайтанском цехах. Неожиданно меня окликнули. А, мастер Малый!.. Я вскочил было, но сухая стариковская рука опустилась мне на плечо. Сидите, наблюдайте. Вот-вот и ваши товарищи начнут подхо­ дить. А вы, должно быть, беспокойный — даже раньше меня появи­ лись... Вчера я говорил, что предстоит работать с зелеными прокатчи­ ками. Сегодня добавлю: в бригаде есть люди, которые не очень-то и стараются научиться нашему делу. Они месяца два как из заключения освободились. Так что глаз да глаз нужен... Бог не выдаст, свинья не съест, — отшутился я, хотя не по себе мне стало от предупреждения. В эти последние перед заступлением на омену минуты я почувствовал себя незадачливым рабфаковцем, который вынужден отвечать плохо выученный урок (бывало такое в моей жизни, к сожалению, бывало). В какое-то мгновение мне показа­ лось, что я позабыл даже то, что твердо знал. Однако стоило появиться членам бригады, с каждым из которых меня знакомил мастер Малый, и ко мне вернулось самообладание. Впрочем, смена все-таки была трудной. Я никак не мог приловчиться к полету, медлил с командами болтовщику-оператору, и тот стал даже покрикивать, торопя меня. Устал я под конец так, как никогда не уста­ вал, катая вручную. Лишь на третий день появилась уверенность. Я приноровился и к полету, и к тому, что видишь перед собой не валки, а качающийся стол. Работать стал раскованно, в полную силу. На душе полегчало, и впервые увидел я, как ярко сверкают косые лучи солнца, врываясь в цех сквозь огромные окна. О таком просторе и солнечной благодати я прежде мог только мечтать. Повнимательнее разобрался я и в каждом из своих товарищей по бригаде. Жаль, забылись фамилии. Но характеры не забылись. Бол- тозщик-оператор был, что называется, занозистым, ехидным крикуном, которого лучше не задевать. Расшумится разобиженным петухом, в дра­ ку лезть готов. Из-за этой своей вредности он перед войной и в заклю­ чение попал: сводя парубковские счеты из-за девчонки, исколошматил четверых сверстников чуть не до смерти, разогнал всех, кто собрался в тот вечер на поселковой танцплощадке. А между тем был умницей и дело свое освоил неплохо. Ехидничал, правда, особенно в адрес цехо­ вого начальства, к которому относил и меня. Причем, метко подмечал недостатки, и не всегда удавалось одернуть его. Болтовщика-оператора не любили, потому что он сумел всех в бригаде восстановить против себя. Однако его колкости в адрес началь­ ства нравились, и независимый характер вызывал уважение, особенно у молотобойцев, тоже недавних заключенных. Это были недалекие лю­ ди. Один попался после того, как прирезал колхозного быка. Другого задержали, когда он выносил сквозь пролом в стене тюк материи-хлоп­ чатки. Мысли в их головах ворочались медленно и трудно, как жернова на тех ручных мельницах, которые видел я у крестьян на Урале и ко­ торые возродила война. А болтовщик-оператор сыпал с легкостью злы­ ми и острыми, как железная обрезь, словами, до которых самим моло­ тобойцам в жизнь не доцарапаться. Остальные члены бригады были зелеными юнцами, только-только из школы фабрично-заводского обучения. И, глядя на их гибкие то­ щенькие фигурки, я испытывал почти отцовскую встревоженность: вы- 7. Сибирские огни № 3.