Сибирские огни, 1975, №3

бом, а то и в сельсовете — они стали возмущаться: почему-де приезжих кормят, а нас, местных, нет. Всем надо!.. Чтобы по справедливости! Крикунам объясняли: эвакуированные не имеют никаких запасов!.. А сусэнцы сняли урожай картофеля с огородов, иные имеют не только кур или овец, но и коров, да и запасец зерна у многих есть. Трудностей ближе к весне становилось все больше. По карточкам выдавали по восемьсот граммов хлеба на работающего и по четыреста граммов на иждивенца. Были талоны и на крупу, сахар, масло. Достав­ ляли хлеб из города Алапаевска. Случись метель, и по два-три дня не мог пробиться к нам узкоколейный поезд, а потом получали мы либо хлеб за несколько дней сразу (а съедали все немедля), либо муку. Кру­ пы, сахар нередко заменялись яичным порошком и пряниками. Мой сы­ нишка Анатолий, которому шел четвертый год, с тоской говорил: — Лучше бы нам до сих пор ехать в поезде... Надрывалось у меня и у жены сердце от этих его слов. Помнил ма­ лыш, что в пути мы были сытыми. К весне после работы я не мог, не передохнув на полпути, добрать­ ся до дому. Вваливался грязный, хотя в бане после смены едва не до крови растирал тело и лицо белой глиной, потому что не было ни кусоч­ ка мыла. Жутковато выглядели все прокатчики. Скулы с грехом попо­ лам отдраивали, а кожа в провалах глазниц, шея оставались траурно­ черными. В редкие дни отгулов отправлялся я с Прасковьей в села, чтобы сме­ нять последнюю одежонку хотя бы на картошку. Жена ходила постоянно. Однако чаще всего бесполезными были опасные в стужу походы. За день­ ги вообще ничего не продавали. А лопотину, как называли уральцы одеж­ ду, брали только самую отменную. У нас в семье ее попросту не было. Правда, лежал в сундучке костюм сына-студента. Но Прасковья с такой печалью и такой решимостью заявила однажды: «Умирать от голода бу­ ду, а не расстанусь с этой памятью о сыне», что мы даже не заикались больше о костюме. Редкая удача, когда кто-то из уральских колхозни­ ков отсыпал пару ведер картошки в обмен на тряпки, отмечалась празд­ ничным пиром. В чайник насыпали тщательно промытую картошку и ва­ рили ее в мундире. Хлеба, как правило, не было. Соли —тоже. Картош­ ка была водянистая и сластила, но мы ели ее как лучшее из лакомств. Добычливее других оказывались женщины, умевшие гадать на кар­ тах. Это и понятно. В любой семье были солдаты, воевавшие с фашиста­ ми. В постоянной тревоге жили матери и жены фронтовиков. Однажды и Прасковья стала невольной участницей ворожбы. Вернулась она с ков­ рижкой хлеба и литром замороженного молока. Произошло это так. Ходили они с подружкой весь день, но променять ничего не смогли. Устали, намерзлись зверски. С утра маковой росинки во рту не было. А дома дети голодные ждут не дождутся. Подружка Прасковьина была из говоруний, но к вечеру и она при­ молкла. А потом вдруг ругнулась и говорит: «Помнишь, вон в той хате хозяйка при нас плакала над похоронкой две недели назад? Сын у нее погиб. Ох, возьму грех на душу, нагадаю ей счастливый конец. Не воз­ вращаться же к пацанам с пустыми руками». И отважно пошагала к из­ бе, хотя ни карт, ни навыка в гаданье у нее не было. Хозяйка встретила гостей хмуро: ничего, мол, не сменяю, хоть золо­ то предлагайте... Однако погреться все-таки разрешила, а потом со сле­ зами на глазах и спрашивает: «Не умеет ли которая из вас гадать?» «Отчего же, умеем. Только карт не имеем»;—в лад ответила говорунья. Карты были принесены от соседей, и говорунья принялась бойко раскла­ дывать их, сообщая, что, судя по таким-то мастям, недавно постиг этот дом жестокий удар, но был он ложным и скоро должна прилететь доб­ рая весть и благополучное опровержение ошибки. Хозяйка от великой