Сибирские огни, 1975, №3

Сейчас даже удивительно: где находили мы силы, чтобы столько и так упрямо трудиться. Никто не хныкал, не унывал. Наоборот, с шутка­ ми-прибаутками работали. — Эй, гоп... раз-два... сильно! Раз-два... дружно! — это явно днеп­ ропетровцы. — Эй, Иван, что стоишь, за бабу думашь, чоль? Шеве-е-лись! — это уже уральцы. В холодные вечера выходили на строительную площадку после дол­ гой смены в горячем цеху. Знобко. Ветер насквозь прохватывает. И вдруг насмешливо сочувствующий возглас: — Чо, Кирюха, замерз? Ты проволокой подпояшься, вон про­ волока-то... Тотчас находятся охотники помочь. Стягивают Кирюху, у того аж кости трещат. Кирюха чуть не плачет. Отбивается. А все хохочут: — Ха-ха-ха!.. Еще теплится душа-то, тлеет уголечком. Ну-ка, лопа­ ту ему, кака поболе других! Здание цеха мы построили в рекордно короткий срок. А вскоре увез­ ли из Сусана первый вагончик с саперными лопатами, и это был наш об­ щий с уральцами подарок воюющей Красной Армии. А зима лютовала все круче. После долгих лет жизни на Украине нам казались особенно мучительными крепкие уральские морозы. Но у нас была все-таки добротная крыша над головой, и мы могли обогреться возле топки. А как там, на фронте? Нынешняя зима выдалась, как гово­ рят, необычно суровой и в европейской части страны. Ох, достается те­ перь нашим солдатам, вынужденным находиться на морозе днем, ночью, на рассвете, когда холод особенно беспощаден. А ведь воин обязан драть­ ся и наверняка выматывается до жаркого пота. Случается, что потом надо замереть в жалком окопчике или даже в открытом поле на колю­ чем снегу. Не поднять головы, не пошевелиться — пули только и ждут, чтобы ты сделал это. А мороз неумолим и пробирается сквозь ватные брюки к коленям, сквозь рукавицы к пальцам, да и валенки не такая уж надежная преграда —пронзительно остро начинают щемить кончики пальцев на ногах. Иногда я так отчетливо представлял все это, что у меня появлялась подлинная физическая боль в коленях, в пальцах рук и ног. О раненых я старался не думать. Это было слишком мучительно—думать о ране­ ных. Прасковья молила судьбу, чтобы нашего сына миновала такая участь, и я про себя повторял ее мольбы. В селе начали собирать для фронтовиков теплые вещи и подарки. Отдавали порой последнее —кто рукавицы, кто шарф, а кто и полушу­ бок. Девчата шили кисеты, писали сердечные записки неизвестным бой­ цам. Много было собрано махорки. С подарками отправили на фронт старого коммуниста, участника гражданской войны, поручив рассказать нашим дорогим воинам, что мы работаем не жалея сил и что верим в на­ шу общую победу. А всей правды о бедствиях наших лучше не откры­ вать. Легче ли станет на душе у солдата, если узнает он, что трудно, ох трудно в тылу с едой, что одежонки тоже нет и отдаем мы армии все, что имеем... В начале декабря разнеслась, наконец, долгожданная весть о нашем контрнаступлении под Москвой. Во второй раз после начала войны я повторял названия множества сел и городов. Но прежде был счет горест­ ных утрат. А сейчас я радовался победам. И верилось, что пойдем мы теперь вперед, до полной победы над врагом, до Берлина. Не один я ду­ мал так. Днепропетровцы со дня на день ждали, что перейдут в наступ­ ление армии, отстаивающие Украину. Хорошо бы и нам вернуться в родной город к весне, чтобы успеть посадить картошку.