Сибирские огни, 1975, №3

город лишь с последним эшелоном, когда все станки будут на платфор­ мах, мартеновские печи взорваны, а наши армейские части оставят пра­ вобережье, уничтожив за собой мосты через Днепр. Эшелону предстоял особенно опасный путь не только под бомбежками, но в первые дни и иод артиллерийскими залпами с правого берега реки. Уже после войны узнали мы о смерти бывшего начальника нашего цеха, выдвинутого на должность главного инженера жестекатального завода в Новомосковске Семена Марковича Цейтлина. Был он отличным человеком и роста са­ мого, так сказать, прокатного,— на целую голову выше меня, хотя я ведь не из коротышек. Любили его у нас. Ну так вот, не успел он уехать, по­ пал в руки фашистов и был расстрелян. Трагичной оказалась судьба дорогого для меня человека, мастера Елисея Алексеевича Журкова. Не захотел он эвакуироваться: старик, мол, какая от меня польза будет. А помирать лучше на той земле, по ко­ торой всю жизнь топал... Не дали немцы старику спокойно помереть, погиб он в концлагере. Злая неправда была в сплетнях о своекорыстии наших руко­ водителей! На Нижнеднепровском узле догорали сброшенные с путей товарные вагоны. В них или не в них были погибшие во время ночной бомбежки люди —этого понять не представлялось возможным. Слишком много бы­ ло вокруг разбитых вагонов. На самих железнодорожных путях и рядом с ними отчетливо выделялись серые, не успевшие пропитаться мазутом, пятна свежего щебня и песка. Проскочили мы узел с ходу. Но едва отступили назад городские кварталы, остановился наш эшелон. Где-то впереди слышались взрывы, татакаиье счетверенных зенитных пулеметов. Наиболее дальнозоркие уверяли, что видят в воздухе самолеты, пикирующие на какую-то цель. А мы не без тревоги оглядывали свой эшелон, замаскированный зелены­ ми ветвями, в том числе и от нашего клена, который мы вынужденно срубили, чтобы сослужил он людям последнюю в своей короткой жизни службу. Эх, побольше, погуще бы натыкать деревцев! Кто-то спрыгнул с платформы, принялся доламывать последние стебли придорожных кус­ тов. Кто-то спешил прикрыть ими блещущие полировкой, промасленные части станков. Потом опять ехали и снова стояли, не зная, по какой причине тепе­ решняя задержка. Лишь глубокой ночью добрались к поселку и станции Илларионово, а это ведь ближний пригород Днепропетровска. Наши ра­ бочие жили даже в Синельниково, то есть значительно дальше. Станцию бомбили два «юнкерса». Машинист паровоза остановил эшелон на пере­ гоне, но летчик одного из «юнкерсов», вероятно, заметил искры из паро­ возной трубы и спикировал в нашу сторону. Бомбы взорвались впереди и правее эшелона. Мы слышали, как взревел на развороте самолет, как вновь взвыли бомбы. К счастью, и на этот раз мимо. Темнота не позво­ ляла стервятнику рассмотреть эшелон, и бомбил он наугад, бесприцельно. Было приказано из вагонов никого не выпускать, и женщины с деть­ ми забились подальше на нары, замотали головы кто чем — одеялами, пальто, пиджаками. Вскоре бомбежка кончилась, но мы по-прежнему стояли на перегоне, потому что на станции восстанавливались пути. Никто не спал, даже ребятишки. Боялись повторного налета. Боялись неумолимо наступавшего утра, которое позволит фашистским летчикам ясно видеть цель. А еще с тревогой прислушивались к артиллерийской канонаде там, в покинутом вчера городе. Кто стреляет? Немцы? Небо над Днепропетровском было багровым. Там был фронт. Пока нам везло. Двигались мы, правда, через час по чайной ложке. Например, только к вечеру на вторые сутки после отъезда увидели впе­ реди соломенные стрехи хат Синельниково. А ведь это лишь около шести