Сибирские огни, 1975, №3

ч на два фунта соли. За воз сена получишь пуд пшена или семечек. Ко­ рову меняли за пятнадцать, а лошадь за двадцать пудов зерна. В самые глухие села, в том числе и к нам в Чернитово, добирались горожане, предлагая обменять вещички на продовольствие, но чаще просили мило­ стыню. Спички, керосин, а тем более соль были большой роскошью. Однако все понимали: трудности вот-вот кончатся. Был выпущен червонец, который становился день ото дня весомее. Мало-помалу мил­ лиарды и миллионы рублей из обращения были изъяты. Мирная жизнь все увереннее меняла все вокруг. ТЕТРАДЬ ДЕСЯТАЯ В основном о моей усенитъбе Об окончании гражданской войны свидетельствовала и демобилиза­ ция старших возрастов из Красной Армии. Вернулся домой и мой дядя Андрей. Сгуртовались коммунисты села в коммуну, примкнули к ним самые распоследние бедняки. Новотомниковский совхоз выделил лоша­ дей, сельхозинвентарь, молотилку. Возглавил коммуну Трофим Муравь­ ев. Однако вскоре коммуна распалась. Пользуясь послаблениями нэпа, кулаки Куртучкины-Романовы, Маркины, Сохраненковы, Сидневы занимались не только хлебопашест­ вом, но и торговлей, восстановили мельницы, маслобойки, дегтярни (гна­ ли из бересты деготь). Остальные чернитовские единоличные хозяева жили вроде бы повольготнее, чем прежде, во всяком случае без хлеба не сидели, но доходов только-только хватало дыры повседневные затыкать. В нашей воронинской семье если и менялось что, то не к лучшему. Считались мы середняками, потому, вероятно, что имели просторный кирпичный дом, одну лошаденку, корову и три овцы. Земли же было во­ семь десятин. Это на оравищу едоков, потому что к тому времени по­ явился на свет божий предпоследний из моих братьев —Андрей. Отец был неважным помощником. Дед старый и совсем слепой. Мать едва управлялась по дому. Главными работниками были мы с Гришком. Но он не видел смысла надрываться, говоря: — Чертоломь не чертоломь, все равно не насытить этакую ора-ву. Вот женюсь, заживу своим хозяйством, тогда уж... Он не доканчивал, но было ясно, что на себя-то самого он станет работать сил не жалея. Другие братья, исключая разве только Николая, в открытую отка­ зывались помогать по хозяйству. Василий болел трахомой, и мать всегда заступалась за него: «Мне того и гляди, помилосердствуй господи, при­ дется с ним милостыню вымаливать...» Был еще Мишка-ворина, но тот лишь на каверзы горазд, не на ра­ боту. Для него самое главное удовольствие —поиздеваться над дедом Петром Сидоровичем. Если собирался тот проведать соседей, Мишка тут как тут: «Я поведу, дедуня!» А на улице старается, чтобы слепой старик непременно угодил в лужу погрязней и поглубже, клятвенно за­ веряя потом, что дед не понял его и ступил не туда, куда ему совето­ вали... Летом, когда подрастала крапива, опять-таки Мишка уводил деда по нужде в самые густые заросли, и однажды я увидел, что старик плачет горючими бессильными слезами после того, как обстрекался о проклятую траву... Мишка продолжал мстить за давние обиды, но мне было жаль беспомощного старика, и я отлупил брата, пригрозив в слу-