Сибирские огни, 1975, №3

кто чем богат. У меня были только хлеб да картошка с брюквой. Другие же привозили сало, масло, даже замороженное мясо. Все припасы шли в общий котел. В наших тамбовских местах давняя и верная примета. Благовещение (а оно бывает 25 марта) как незримая черта между зимой и весной. Ранняя весна —две недели до Благовещения не доездишь на санях. Поздняя — наоборот, переездишь. Очень уж неустойчивая пора. В низ­ ких местах утром пораньше без опаски переезжаешь. А потом, к обеду и ближе к вечеру, развезет. Если же речка на пути,— пока доберешься до льда, успеешь вымокнуть чуть не до пояса. Одежонка же продувистая. Обувка — редко у кого сапоги, а то больше лапти с онучами. А морозец с ветром тут как тут. Сверху все обледенеет, внутри, возле тела — сы­ рость. Душа, кажется, к костям примерзла. Чтобы окончательно не за­ студиться, бежим рядом с конями, толкаемся, дубасим друг друга, ста­ раясь согреться. Но вот что прелюбопытно: ни одной жалобы, никакого хныканья. Возвращаясь в село, я каждый раз замечал пусть небольшие, но ра­ довавшие меня перемены. Увереннее стали чернитовцы. Откликающаяся на любую новь молодежь пела задорные частушки. На мамашу, на папашу Напишу я протокол: Приду рано, приду поздно, Все ложусь на голый пол. Это басили парни. А девчата подхватывали свое: Трудно, трудно нам, девчата,— Все мы ходим босиком... Всяку нечисть разобьем, По-иному заживем. В церкви, которую я неизменно посещал, раздавались «многие лета» Советской власти. Поп с амвона называл Красную Армию непобедимой и даже христолюбивым воинством. А давно ли он своего рысака предо­ ставлял кулацкому связному? В чести стали красноармейские песни. Отряды Красной Армии, пе­ реезжая из Моршанска в Шацк, частенько ночевали в Чернитове, и мы, молодежь, слетались к ним, как пчелы на гречиху. Танцы под гармонь, прибаутки, развеселый говор. Если раньше такие песни, как «Смело, то­ варищи, в ногу» и «Слушай, рабочий, война началася», пели лишь самые отчаянные парни, то сейчас их заводили хором даже девчата. Когда в Чернитово прислал письмо Наум Савин (бывший дезертир) и сообщил, что он теперь не просто рядовой красноармеец, а командир роты и навроде прежнего поручика, мать его обошла, хвастаясь, все село. Да и родгя Савиных гордилась: «Ай да, Наум. Ай да, молодец!» Приносили и траурные известия о гибели наших земляков в боях с контрой. Родителей погибшего окружали заботой и вниманием со сторо­ ны сельского Совета, да и соседи не оставались равнодушными, а стару­ хи, крестясь, говорили: «Дай ему, рабу божьему, царство небесное и сла­ ву во веки веков...» Между тем, жизнь была все еще трудная. В хлеб мы были вынуж­ дены добавлять лебеду или картошку. Мясо видели разве что во сне. В Чернитове, как и по всей стране, свирепствовал тиф. Редкую семью обходила страшная болезнь. В иные дни по пять-шесть гробов от­ носили на чернитовское кладбище. Дороговизна была умопомрачительная. Деньги считали миллионами и миллиардами рублей. Помню, сосед продал корову за сто миллиардов. А потом и вовсе начался товарообмен. Повезешь воз дров, обменяешь