Сибирские огни, 1975, №3

В тот день Пермитин пришел в Сибкрайиздат, чтобы напомнить Зазубрину о его обещании написать рецензию на какую-то книгу о природе. А мне сказал: От тебя, Афанасий, тоже жду. Рассказы, очерки, простые корреспонденции — что напишется. Как можно скорее. И чаще. Договорились? А теперь — ко мне. Анастасия Ивановна не удивилась, что муж нежданно-негаданно привел к обеду гостя, такое часто случалось в их хлебосольном доме. Пока она накрывала на стол, меня обнюхала и положила мне голову на колено красивая белая, с крапинками, собака из породы сеттер-лаверак. Почесывая у нее за длинным ухом, я вспомнил журнальные снимки ее сыновей и дочерей, получавших призы на собачьих выставках и выводках. В подписях указывалось: «Из питомника Е. Н. Пермитина». Он и собаководством зани­ мался с увлечением. В тот раз я увез за пазухой белого щенка, подаренного им. За обедом же разговор шел не столько об охоте, сколько о литературе, посвящен­ ной Горному Алтаю, людям, населяющим этот край, и богатству его природы, редким знатоком которой был Ефим Николаевич. В Горный Алтай он всю жизнь был влюблен до самозабвения. Его мечтой было поселиться где-нибудь на берегах бурной Катуни, но преданность художественной литературе удерживала его сначала в Новосибирске, а потом в Москве. Охоту он считал необходимой для себя разновидностью труда. Был метким стрелком. На стендовой стрельбе по тарелочкам брал призы. Хорошо знал ружья. Для весны пат­ роны заряжал еще зимой, набивал ими не только патронтаж, но и охотничий ящик, ко­ торый на большую охоту брал с собой в лодку; раскрашивал гусиные профили и утиные чучела, в те времена деревянные (резиновых тогда не знали). Задолго до весны устраивал «токовища», как друзья-охотники в шутку называли вечерние сборища, на которых вспоминали свои былые охотничьи походы, договарива­ лись о новых поездках. То и дело слышалось: «А помнишь нашу прошлогоднюю охоту на Тойских займищах?», «А на Чанах-то мы с тобой знатно постреляли!», «А на Казы- ках в позапрошлом году...» Водоплавающей дичи в двадцатых и тридцатых годах было очень много. Казалось,, никогда ее не перестрелять. «Уток чёрным-черно!», «Гусь валом валит!», «Косачами весь березняк усыпан!» восторгались охотники. Ефим всегда возвращался с богатейшей до­ бычей, собирал у себя большое застолье приглашенных «на дичинку», друзей и знакомых щедро одаривал утками да гусями. Поехать на охоту с ним, веселым, увлеченным и добрым, было на редкость приятно. Молодые заимствовали его опыт, учились его охотничьей сноровке. Сверстники охоту с ним вспоминали, как праздник. Мне довелось побывать с ним на его любимом озере Чаны. Из деревни Квашнино, раскинувшейся по берегу длинной цепочкой изб, нас троих попутный рыбацкий катер до­ ставил на остров Лежан, где была одинокая полуземлянка бывалого охотника Максима Григорьевича, приемщика рыбы. Оттуда на утлых обласках — легких лодках-долбленках —мы направились через обширное плесо к громадным зарослям высоких и непролазных камышей, что виднелись среди «моря», как местные жители не без гордости называют озеро. Там, под защитой камышей, стояла на сваях, как на курьих ножках, избушка без окон, .без дверей. Входили в нее через проруб в стене той стороны, с которой не дуют ветры. Камышовая крыша издали напоминала пшеничный блин. Не хватало лишь ска­ зочного калача... Мы причалили к сваям, по шаткой лесенке поднялись на помост из тонких жердей, заменявший крыльцо, побросали в избушку рюкзаки и окинули взглядом желтые камы­ ши, кое-где прорезанные узкими протоками, соединяющими небольшие чистинки воды. - Благословенные места! — воскликнул Ефим, как бы здороваясь со знакомыми просторами,— Ох, поохотимся мы тут! Отведем душеньку! Был тихий октябрьский полдень. С далекого севера одна за другой летели стаи се­ рых уток, опускались на чистинки в камышах, чтобы покормиться там и ночевать на перепутье. Оттуда доносился плеск воды, взбаламученной ими. Над протокой, звонко Рассекая воздух крыльями, проносились белобокие гоголи. Приятный звон усиливался таким резонансом камышей, какого мне больше нигде не доводилось слышать. В сосед