Сибирские огни, 1975, №3

парты после каждого вопроса: уж очень ему хочется, чтобы его спро- А вот другое воспоминание. Мне уже пятнадцать лет, и меня наня­ ли Воронины молотить рожь. Девчонка я была крепенькая. Работали мы чаще всего втроем —Ваня, его брат Гришок и я. 1риш о к -то т лишь бы поскорее отмахать цепом. А вымолочено зерно, нет ли ему горя мало. Ваня же молотил на совесть, пока ни зернышка в колосьях не останется. Не терпел он недобросовестной работы, ссорился из-за этого с Гришком, иной раз чуть не до драки. Почему я вспомнила прежде всего об этом? Да потому, что нетер­ пеливая готовность первым взяться за трудное дело, дотошность и доб­ росовестность—это осталось с ним на всю жизнь. Я часто задумываюсь —был ли он счастлив? Трудностей-то пере­ нес сколько: работа —такую и богомазы, живописуя ад, не могли на- придумывать. Голодал, мерз, в аварии попадал... У него ведь не толь­ ко рука покалечена; он и ребра ломал, когда сбросило его в бетонную яму под станом; голова была разбита — это, чтобы на полном велоси­ педном ходу не сшибить ребенка на мостике через траншею водопро­ водную, он свернул в сторону и ухнул вниз да с лету головой о камень. Едва выжил после страшного удара. Вот почему я порой и задаю сама себе вопрос: счастлив ли он оыл. И неизменно отвечаю: был, ну, конечно, был!.. Только счастье у него особенное. Сравнила бы я это счастье с солдатским: тягот много, а ра­ достей с виду вроде скуповато. Да и особенные они, радости, на фрон­ товые пуговицы, выкрашенные в защитный цвет, похожи. Зато глубоки и до всех касаются, потому что не какими-то пустяковинами, а боль­ шими успехами в работе вызваны. Ваню не раз и не два остерегали: брось гореть в прокатке — не дотянешь до старости. Сердило это моего мужа. Гордился он своим де­ лом, профессией из профессий считал. Сына хотел видеть инженером- металлургом. Как же он мог не радоваться, когда бригада или цех план перевыполняли? Если же вся страна пятилетку досрочно осили­ вала, Ваня и вовсе ходил именинником... А сколько было иных случаев, из-за которых он прямо-таки по-снегириному взлетал душой: новые за­ воды входили в строй, челюскинцев спасли, самураям еще и еще раз по зубам дали... А победы военных лет!.. Нет, всего не перечесть... Но были, кроме того, и награды, которые получал сам Ваня. Не за­ быть лета 1949 года. Задержался мой муж однажды на заводе по при­ чине особенной. Только поняла я это не сразу, хотя увидела, что вер­ нулся Ваня будто высветленный изнутри. А он тоже не вдруг загово­ рил. Только улыбался, на меня поглядывая. А потом спрашивает: «Не­ ужели не видишь? Мне награду на заводском митинге вручили...» Только теперь я на грудь его посмотрела! Батюшки мои! Орден Ле­ нина!.. Моему Ване и— высшую правительственную награду... А до этого он получил почетный значок «Отличник социалистиче­ ского соревнования металлургии». Министром удостоверение подписано. Это ли не радость! А как доволен был Ваня, когда хвалили наших детей... Как муж и жена, мы прожили поболее, чем пятьдесят лет. Выходи­ ла я за него, сама не зная, люблю ли, нет ли. Да никто и не спрашивал нас об этом. Все решали старшие, а я привыкла покорствовать —неум­ ной и злой мачехе, хозяевам, у которых работала, а тем паче моему от­ цу, который один на всем белом свете жалел меня. На моих глазах менялся Ваня. Уходил-то он в армию — ростом раз­ ве что мне до плеча был. Вернулся же красивым и ладным, весь в Девоч­ киных, в материну родню... Мы дружно растили своих детей, иногда ссорились, но больше жили душа в душу, хотя не все его поступки мне