Сибирские огни, 1975, №3

— Картошку надо разделить среди многосемейных. У иных по пять, а то и по семь голодных галчат по лавкам... Ох, как взвинтился Басалаев! На мою голову он обрушил ушат с матерками, а потом, когда его стали утихомиривать другие члены ко­ миссии, обозвал меня и всех остальных дураками и, хлопнув дверью, выбежал из комнаты. Таким был Басалаев. Но именно его и заприметил Дюмин, выдви­ нув вскоре мастером. Лаялся новоиспеченный начальник, как взбесив­ шийся пес. До рукоприкладства доходил. Правда, свидетелей при таких избиениях ire было, но разговоры шли нехорошие, и я обратился к Дго- мину, чтобы он одернул своего выдвиженца. — А ты учел, кто распускает злостные слухи? Разгильдяи, бывшие преступники. Стыдно, что ты, коммунист, им веришь... И чего ты вечно суешь нос куда не следует? Без тебя некому разобраться? Я пожалел, что обратился к Дюмину... И тогда, и теперь я часто задумываюсь над причинами, предопреде­ лявшими поведение Дюмина. Крайний эгоизм и умственная ограничен­ ность? Наверное, были и они. Но только этим вряд ли объяснишь неве­ рие Дюмина в людей, стремление окружить себя послушными испол­ нителями, неприязнь к тем, кто смеет рассуждать и действовать, сообра­ зуясь прежде всего с общегосударственными интересами, и готов под­ вергнуть критике не всегда самые разумные распоряжения начальника цеха. Он был не одинок, Дюмин, и находил единомышленников как в дирекции завода, так и среди- некоторых партийных руководителей. Война усилила позиции тех, кто считал главным методом руководства команду, приказ и не слишком-то верил в способность рядовых людей принимать зрелые, глубоко обоснованные государственные решения. Ве­ роятно, этим объяснялось, что Дюмину не очень-то влетало даже за прямое злоупотребление административной властью. К счастью, не дюминским самоуправством определялся моральный микроклимат в цехе. При разноликости и пока еще недостаточной спа­ янности коллектива (прежде всего следствием этого и стало возможным неправильное поведение начальника цеха) цель у всех была общая и конкретная: разгромить, вышвырнуть прочь с нашей земли фашистских извергов. Это удваивало силы каждого из нас. Это помогало преодоле­ вать и невообразимые, вызванные небывалой по ожесточению войной, трудности, а тем более обиды на Дюмина и его подпевал. Да, моральный микроклимат в цехе определялся самоотвержен­ ностью и глубокой верой в победу лучших производственников, в пер­ вую очередь коммунистов. Были среди них заместитель начальника це­ ха Модест Лаврентьевич Гапуник, механик цеха Анатолий Тарасович Демченко. Были и такие, как я, рабочие. С глубоким уважением вспоминаю Гапуника и Демченко. Оба они умницы. Оба —настоящие коммунисты. После войны и тот и другой избирались секретарями парткома «Амурстали». Гапуник до сих пор работает на заводе начальником листопрокатного цеха. А в годы войны они были еще молодыми специалистами. Отличали их внимательность к подчиненным, готовность учить других и одновременно стремление учиться у опытных рабочих. Думая о них, я неизменно вспоминаю слова моего тестя Федора Петровича Мокачева о главе семейства: «Умный отец с благодарностью примет совет даже от малолетнего сынишки или дочурки». Вот и Гапуник с Демченко понимали, что умение подхватить стоящую подсказку любого члена коллектива —первейший признак умного руководителя. Особенно близко я узнал Гапуника. Он часто приходил к нам а бригаду, присматривался, как работаем. Случись неполадка, Модест Лаврентьевич—день ли, глубокая ночь —непременно появится одним